20 
— Тебе ли попрекать котел сажей. Сам ты ни с кем под ярмом еще не ходил.
— Твоя правда, дружище! Но я не в состоянии изменить образ жизни. А вот из тебя настоящий бобыль никогда не получится.
— Тебе это надо, Ник? — поинтересовалась Скай.
Они пробирались обратно, огибая еще один шумный шатер — боксерский.
— А вот это — традиция глубинки. Гостям предлагают сразиться с кем-нибудь из профессиональных боксеров, разъезжающих по стране. Бывает очень смешно.
Скай передернуло.
— Терпеть не могу мордобой, ни в каком виде.
Они добрались до скаковой дорожки. Он остановился и положил локти на ограду. Здесь, у финишного столба, газон был тщательно ухожен и в свете звезд выглядел прохладным и покрытым росой.
— Ты не собираешься отвечать, Ник? — наконец спросила она.
— Хочу ли я остаться бобылем, Скай? — медленно произнес он. — Не так чтобы очень. Но возможно, это моя судьба.
Она задумалась.
— Когда ты бываешь на приемах, носишься на машине и тому подобном, о тебе такого не подумаешь.
— Я как-то сказал тебе, что этим мои интересы не ограничиваются.
Она вспомнила их первый совместный ланч.
— Да, но это никак не проявлялось, пока мы были… вместе. Например, твои здешние увлечения.
— Сейчас я гораздо реже занимаюсь этим. Но еще мальчишкой искал здесь опалы, сапфиры и золото. Мы с отцом ездили на грузовике, прихватив запас еды и котелки. Потом более серьезные дела стали отнимать столько времени, что отец уже не мог потакать страсти, с которой у него все началось.
Скай молчала. Она пыталась представить себе Ника мальчишкой.
— Конечно, дело не только в радости находки, — продолжал он. — Тут и очарование природы, этих людей, простора, фольклора, всего вместе. — Он обернулся, посмотрел на звезды и прислонился к ограде. — Скай, в мужских увлечениях есть нечто такое, чего женщина может и не понять. Гоночный автомобиль или катер — это, конечно, скорость, по еще и искренний интерес к мотору, машине, тому, как это все работает, как извлечь из него максимум. А блеск и светские рауты — так, между прочим.
— Однако создается впечатление, что все это взаимосвязано, — заметила она.
Он пожал плечами.
— Когда побеждаешь, вполне естественно отметить это в компании.
Скай смотрела на него, широко раскрыв глаза.
— Я никогда об этом не думала.
Он скорчил гримасу.
— То же и с боксом. Если заниматься этим серьезно, то обнаруживается научная база, притягивающая многих мужчин.
— Боюсь, в этом тебе меня не переубедить. А вся эта… лекция о мужских увлечениях не объясняет, почему ты считаешь себя потенциальным бобылем. Кстати, почему ты не постарался разъяснить мне это в свое время?
— Возможно, я и для себя не добился ясности.
Скай вытаращила глаза.
— Возможно, — добавил он, пожимая плечами, — Фло права в отношении меня.
— Твоя секретарша Флоренс?
— Она самая, — подтвердил Ник. — Она считает, что слишком многое подавалось мне на тарелочке и я привык, чтобы все было по-моему, иными словами, мне не по нутру, если не я заправляю делами.
— Я никогда не забуду, — задумчиво произнесла Скай, — как удивилась твоя мама, впервые увидев меня. Не знаю, почему это вспомнилось сейчас, но… — Она замолчала и нахмурилась.
— Мама действительно была удивлена. Она глубже, чем я, заглянула тебе в душу, а уж меня-то она хорошо знает, — немного мрачно заметил он.
— Мне в душу? Объясни!
— Ты была слишком влюблена, чтобы понимать, во что влипаешь.
Скай ахнула.
— Н-но… послушай, — запинаясь, произнесла она, — человек может оказаться созданным для одиночества? Ведь это, наверное, чем-то вызвано?
— В моем воспитании нет ничего глубоко скрытого или темного. Никакой безответной, несчастной любви, кроме твоей. Так что Фло права: я сам во всем виноват, и то, что происходит… мой способ сбросить путы.
— Я бы не стала цепляться за тебя, — шепнула она.
Он обнял ее и поцеловал в голову.
— Ты всегда была слишком хороша для меня, Скай. Считай, что это так. И ты еще станешь кому-нибудь хорошей женой…
— Только не вздумай заговорить о Брайсе, — с яростью предупредила она, и глаза ее наполнились слезами.
— Не буду.
— Так что, в самом деле все кончено? — почти с бравадой спросила Скай, старательно демонстрируя свое безразличие. — Тогда почему ты так вел себя вчера вечером?
20 
