17 
— Мы можем сделать это здесь.
— Нет, не можем. В Нью-Йорке у меня дом и обязательства.
— У меня тоже есть обязательства.
Он рассмеялся, и ее щеки вспыхнули.
— Уверена, что мои обязательства не идут ни в какое сравнение с вашими, но я должна их выполнять, чтобы обеспечивать себя и малыша.
— Я проведу анализ ДНК, — произнес он так, словно все уже было решено.
Его уверенность напугала Рейчел сильнее, чем что-либо. Похоже, он привык, что все его требования выполняются.
Если она хочет ему противостоять, ей тоже придется проявлять решимость.
— От кого я родила ребенка, это мое дело.
— Не только, если его отцом был мой брат.
Его ответ был таким логичным, что она не нашлась что сказать.
— Что, Рейчел, ваши аргументы исчерпаны? — мягко спросил он.
— В них больше нет необходимости, ваше высочество. Я заявляю прямо: никакого анализа ДНК не будет. Я не дам вам своего разрешения, и вы ничего не сможете с этим поделать.
— Вы правы, — спокойно согласился Карим. — Я не могу вас заставить.
Рейчел захотелось радостно вскрикнуть, но вместо этого она сложила руки на груди и стала ждать. Она знала, что все не может быть так просто.
— Вы можете мне отказать в моей просьбе. Это ваше право. — От его ледяной улыбки ее бросило в дрожь. — Но у меня тоже есть права. Можете даже не пытаться убеждать меня в обратном. Я уже разговаривал со своим адвокатом.
— У вас было насыщенное утро, — небрежно заметила Рейчел, несмотря на то что ее сердце бешено колотилось.
— У меня есть веские основания полагать, что отец этого ребенка Рами.
— Это ваше личное мнение.
— Что ж, воля ваша. Если вы не дадите разрешение на анализ ДНК, я передам это дело судебной системе. — Немного помедлив, он добавил: — Мой адвокат говорит, что эта система работает очень медленно. Кто знает, как долго Итану придется находиться в приемной семье.
Внутри у Рейчел все упало.
— Нет! Вы не можете…
— Определенно могу, — спокойно сказал он. — В моем распоряжении услуги одной из лучших юридических фирм в стране. У нее офисы на обоих побережьях. В них работают высококлассные специалисты. А кто будет защищать ваши интересы? Недавний выпускник юридического факультета, оказывающий бесплатную помощь? Дешевый адвокат с офисом размером с чулан? — Его губы искривились в усмешке. — Думаю, противостояние будет интересным.
Этот удар попал точно в цель. Внезапно задрожавшие губы Рейчел Доннелли и блеск слез в ее глазах были тому подтверждением.
Карим хотел ликовать, но не мог. Она была слишком слабым противником, а он никогда не получал удовольствия от легких побед. Все козыри в его руках. Нет никаких сомнений в том, что этот малыш сын Рами. Почему Рейчел никак не хочет это признать? Несомненно, она понимает, что он даст ей за ребенка столько денег, сколько она попросит. Что для нее это прекрасная возможность разбогатеть.
Может, она слишком привязана к мальчику? Карим допускал подобную возможность, хотя его собственный жизненный опыт служил доказательством обратного. Их с Рами мать во время своих редких визитов в Алькантар проявляла больше нежности к своим собачкам, чем к сыновьям.
Детей многих его сотрудников воспитывают няни, и в этом нет ничего плохого. Напротив, у таких детей больше шансов стать самостоятельными и независимыми. Разве он сам не живой тому пример?
Все же он знал, что существует другой тип матерей. Бегая в выходные в Центральном парке, он видел, как эти женщины играют и смеются вместе со своими детьми. Возможно, Рейчел такая же, как они. А может, она просто притворяется любящей матерью. В любом случае ему все равно, что заставляет ее усложнять ситуацию. То, что она получит от их сделки, — денежную сумму или право видеться с мальчиком, — будет зависеть от того, как много препятствий она воздвигнет на его пути.
Ему хотелось бы избежать судебной тяжбы, чтобы эта история не попала на страницы таблоидов, в ток-шоу и интернет-блоги. Такая огласка не нужна ни ему самому, ни Алькантару.
Рейчел уступит ему раньше, чем он обратится в суд. Ее молчание первое тому доказательство. Поэтому он больше ничего ей не сказал, а стал ждать, когда она сама с ним заговорит.
— Почему вы так со мной поступаете? — произнесла она наконец слабым голосом, и Карим почувствовал укол совести. Но он тут же напомнил себе о долге перед памятью брата, и чувство вины прошло.
17 
