15 
Джемма состроила гримасу, которая, даже исказив ее черты, показалась очень симпатичной. Неужели она действительно околдовала его?
– Должно быть, ваш дом более гостеприимный, чем мой.
По ее глазам пробежала темная тень, очевидно вызванная неприятными воспоминаниями. Тристану стало грустно за нее. Его детские и юношеские воспоминания были счастливыми. Жизнь в замке в качестве «запасного» давала много возможностей для развлечения и свободу, которой никогда не мог похвастаться старший брат. Теперь, если не считать этой поездки, свободы нет. Тристан всегда чувствовал некую напряженность между отцом и матерью, но не придавал этому большого значения. Так продолжалось, пока он не повзрослел и не узнал причину этой напряженности и того, почему родители несчастливы.
– Вам не были рады в собственном доме?
– Мать всегда радовалась мне, в отличие от отчима.
– Он вас обижал? – Эта мысль заставила его похолодеть. Руки сжались в кулаки.
Джемма покачала головой. В окно каюты заглянуло солнце и бросило янтарные и медные отблески на ее волосы, упало на лицо. Тристану захотелось погладить вспыхнувшие пряди, чтобы убедиться, что на ощупь они такие же теплые, как на вид.
– Ничего подобного. Он не злой, просто равно душный. Не хотел детей, но, полюбив мать, принял меня как неотъемлемое приложение к ней.
– Приложение? – Довольно жесткое определение для маленькой девочки.
Тристана снова охватило желание защитить Джемму. Он никогда не испытывал ничего подобного. Желание заслонить от любой опасности, любого зла, которое мог причинить мир.
– Он не мог получить одно без другого. Очевидно, ему очень хотелось жениться на моей матери, она была очень красива.
– Как и дочь. – Его взгляд скользил по ее лицу. Тристана приводило в замешательство, что с каждой минутой оно казалось ему все милее.
– Спасибо. Мама всегда говорила, что я должна быть благодарна отчиму за то, что он заботится о нас. Хм. Я сама заботилась о себе, даже когда была маленькой. Но всегда старалась угодить ему, чтобы сделать приятное матери. Зачем я все это рассказываю? Наверняка вам это скучно.
– Вы не можете казаться мне скучной, Джемма. Это я уже понял.
Колдовство или нет, но в Джемме все казалось ему восхитительным. Он хотел знать о ней все. Для него сейчас не существовало больше никого, кроме него и Джеммы.
– И вы уверены, что хотите дальше слушать мою скромную, ничем не выдающуюся историю?
– Да, для меня это самая интересная тема.
Джемма могла бы зачитать вслух перечень ингредиентов любимых блюд, и он ловил бы каждое слово, наблюдал, как меняется выражение ее лица, появляются и исчезают ямочки на щеках. Правда, в ее истории не так много оснований для улыбок.
К ним подошел симпатичный темноволосый официант. Джемма попросила оставить фрукты. Тристан почувствовал укол ревности, пока не понял, что официанта, похоже, больше интересует он.
– Так странно, когда тебя обслуживают люди, которых знаешь. Хочется вскочить и начать им помогать. Мне привычней находиться по другую сторону кухонной двери.
А Тристан с пеленок привык, что обслуживают его.
Джемма вернулась к своей истории:
– Когда я стала подростком, начались неизбежные стычки с отчимом. Это очень расстраивало маму, поэтому я с радостью поступила в университет и никогда не возвращалась домой, если не считать коротких приездов в гости.
– А ваш отец?
– Вы имеете в виду моего родного отца?
– Да.
– Он погиб еще до моего рождения. – Она будто говорила о чужом человеке.
– Какая трагедия…
– Для моей матери – да. В тот год она работала инструктором по горным лыжам на французском горнолыжном курорте Валь-д’Изер. Мой отец англичанин, тоже был инструктором. Они влюбились друг в друга без памяти, она забеременела, они поженились. А вскоре после этого он погиб, попав под лавину.
– Как это печально… Ужасная история.
Горные лыжи – один из тех рискованных видов спорта, которые Тристан особенно любил, наряду с альпинизмом и затяжными прыжками с парашютом. Королевская свита делала все возможное, чтобы отвадить его от этих занятий. Страна уже лишилась одного наследника и не могла позволить себе потерять еще и второго.
Тристан сопротивлялся, не желая превращаться в изнеженного дворцового небожителя. Очень не нравилось, что его лишают независимости и права выбора. Но чувство долга брало верх. Он кронпринц.
– Я не знала отца, поэтому никогда не тосковала о нем. Но для матери он был любовью всей жизни. Она чувствовала себя раздавленной. Потом на курорте появились его богатые родители. Они смотрели на мать свысока и потребовали, чтобы она предъявила доказательства брака с отцом – а он был оформлен по всем правилам, – потом ей дали денег в обмен на обещание, что она забудет о замужестве и никогда не предъявит им никаких претензий. Даже пытались не пустить ее на похороны отца.
15 
