10 
Она была просто в гневе.
– И зачем ты посещаешь их сны?
– Выуживаю из них тайны. Ты же знаешь, я ночной демон. Наше пристанище – кошмарные сны.
– Зачем тебе знать их тайны? Тамлин понял, что проболтался, и непринужденно заметил:
– Мне просто любопытно.
– Почему же ты не посещаешь мои сны? Мне пришлось им врать, а это не очень-то приятно.
Сидя перед ней на письменном столе, он опять бесстыдно усмехнулся.
– Зачем мне нужны твои сны? У тебя нет от меня никаких тайн. И, кстати, я никому не сказал о том, что ты видишь меня. Так что у тебя нет причин ругаться.
Ванья остолбенела.
– Не сказал? Но кому ты мог сказать? Прищурив свои желтые глаза, он хитро посмотрел на нее.
– Всего-навсего другим ночным демонам.
– Ты встречаешься с ними?
– Конечно, нет! – огрызнулся он. – Мы обмениваемся мыслями в снах.
Она не знала, что подумать.
– На тебя нельзя положиться, – сказала она. – Ты действуешь у меня за спиной.
– Само собой, – с гордой усмешкой ответил он. – И это меня очень забавляет, дьявольская старуха!
– Не смей называть меня так, я уже говорила тебе!
– А почему нет? Ты же намного старше меня! Она пристально посмотрела на него.
– Я уже не так уверена в тебе, – сказала она. – В самом деле, я не уверена в тебе…
Он заметно подрос. Она уже имела дело не с милым малышом. Лицо начало обретать свои формы: широкие скулы, узкий подбородок, заостренный книзу, сверкающие желтые глаза, в которых теперь таилось что-то враждебное, длинные руки, острые когти на пальцах, волосы, падающие на лоб и на затылок…
Это был уже не ребенок, но и не взрослый, а скорее подросток. Она подумала, что он примерно одного с ней возраста. Хотя, пожалуй, нет, ему было, в пересчете на ее годы, лет восемь-десять, хотя ростом он был с двухгодовалого ребенка.
Как ему удавалось расти так быстро? Ведь с тех пор, как он был размером с белку, прошло не больше года.
Это был для нее удивительный, фантастический год – год заботы о маленьком тролльчонке. Но теперь она стала задумываться над происходящим.
Он почесал когтями спину.
– Что там у тебя? Блохи?
– Нет, черт возьми! Почеши-ка меня! Он повернулся к ней спиной, и она принялась скрести его ногтями в том месте, куда он показал.
– Но что это у тебя такое, Тамлин? Две какие-то шишки под кожей!
– Это крылья, глупая фея! Ты когда-нибудь видела демонов без крыльев?
– Значит, они у тебя вырастут?
– Конечно! Точно так же как твои подростковые пупырышки, которые ты стараешься чем-то прикрыть!
Его слова смутили ее. Но потом она начала тихонько смеяться.
– Нечего смеяться! – прошипел он и дал ей оплеуху.
– Ой! Если ты не будешь вести себя прилично, убирайся отсюда на мороз!
Его белые, острые зубы обнажились в дьявольской усмешке.
– И ты думаешь, что сможешь выгнать меня? Тогда я приду в твои сны, и это будет вовсе не забавно!
– Ах, ты… Я должна вернуться к остальным, а то они уже наверняка беспокоятся, где я. А ты оставайся здесь! И никаких выкрутасов!
– Как бы не так! – стал дразнить ее Тамлин. – Я тут такого натворю! Ты не узнаешь свою комнату, когда вернешься. – Гневно посмотрев на него, Ванья выбежала из комнаты, и он не успел выскользнуть за ней.
Магдалена Бакман, последняя представительница рода Людей Льда в Швеции, вдова Кристера, умерла. Ванье досталось в наследство все имущество Саги, а также капитал Саги, колоссально выросший за долгие годы.
К деньгам она не имела права прикасаться. Но ей разрешили взять в свою комнату кое-какие добротные вещи Саги – и она от души радовалась полученному наследству. Ей достался изящный письменный столик в стиле рококо – не столь удобный, как старый, по словам Тамлина, скорчившего недовольную гримасу, – стул в том же стиле и прелестная тумбочка. Ей досталось также множество безделушек, книг, меховых изделий и украшений, но все это не вызывало у нее особого интереса – все это она положила в банковский сейф для предполагаемых наследников, которых это больше заинтересует.
– Как тебе это нравится, Тамлин? – спросила она однажды, надев парчовое платье, которое носила в юности Сага. Ванья всегда переодевалась в гардеробе, не желая показываться полуодетой или совсем раздетой своему маленькому товарищу по комнате. Теперь она сделала себе прическу и с удовольствием посмотрела на себя в зеркало. Тамлин сидел на столе и недовольно фыркал. Потом презрительно отвернулся и сказал:
10 
