Последние отзывы

  126  

Они сразу поднялись в номер — прекрасные комнаты, оформленные в пастельных тонах, с окнами, выходящими на белый пляж и голубое море. Марианна уже пометила номер как свою собственность, разбросав одежду на стульях. Сняв футболку и брюки, она кивком пригласила Эмму сесть и подошла к телефону:

— Бутылку «Гран-Марнье», два средних чизбургера, жареную картошку и литр пепси в ведерке со льдом. Я дам двадцатку тому, кто доставит все это через пятнадцать минут. — Удовлетворенная, она закинула туфли на кресло и уселась.

— Итак, Эмма, что происходит, черт побери?

— Я ушла от Дрю.

— Об этом я, кажется, догадалась, но почему? Вроде ты была безумно счастлива, — произнесла Марианна, еще не совсем готовая простить.

— Да, я очень счастлива. Дрю очень хороший, так заботится обо… — Услышав собственный голос, Эмма осеклась, переполненная отвращением, смешанным с ужасом. — О господи, иногда я действительно верю в это.

— Веришь во что?

— В то, что он приучил меня говорить. Марианна, если я не скажу это прямо здесь и прямо сейчас, то не скажу уже никогда. Я хотела рассказать Джонно. Начала было, но просто не смогла.

— Ну хорошо. — Так как Эмма была очень бледна, Марианна встала и открыла балконную дверь. — Не торопись. Дело в другой женщине?

Замолчав, она уставилась на Эмму, которая с хохотом согнулась в кресле:

— О боже, о боже милосердный!

Смех перешел во всхлипы. Марианна подскочила к ней, опустилась на колени, взяла ее за руки:

— Спокойно, Эмма. Тебе станет плохо. Ну же, ну! Всем известно, что большинство мужчин ублюдки. Если Дрю изменил тебе, пни его ногой под зад.

— Дело не в женщине, — выдавила Эмма.

— В мужчине?

Эмма напряглась, глотая слезы. Если они польются, ей уже никогда не остановить их.

— Я понятия не имею, верен мне Дрю или нет, да меня это и не волнует.

— Если другой женщины нет, то из-за чего же вы деретесь?

— Мы не деремся, — устало произнесла Эмма. — Я, во всяком случае.

Как же трудно выговорить это, признаться. Слова застряли у нее в горле комком стыда. Наконец она вытерла глаза рукой.

— Сидя здесь, я даже готова поверить, что все придумала, что дела не так уж плохи, как я считала, когда это происходило. Марианна, он мог быть добрым, обходительным, он приносил мне по утрам розы, пел, когда мы оставались с ним вдвоем, пел так, будто я единственная женщина на свете. Он говорил, что любит меня, хочет обо мне заботиться, сделать счастливой. А потом я что-то совершала… даже не знаю что…. но что-то, и тогда он… Он меня бил.

— Что? — Если бы Эмма сказала, что Дрю отрастил себе крылья и вечером улетает с балкона, в это было бы легче поверить. — Он тебя бьет?

Погруженная в себя, Эмма не обратила внимания на недоверие Марианны.

— После этого я иногда по нескольку дней не могу ходить. В последнее время стало еще хуже. Наверное, он хочет меня убить.

Марианна осторожно выдохнула. Следя за лицом подруги, она пыталась осознать услышанное:

— Он пьет, принимает наркотики?

— Нет. Я только однажды видела его пьяным… в ночь нашей свадьбы. Наркотики он совсем не принимает, любит сохранять над собой контроль. Он должен сохранять над собой контроль. Видимо, я постоянно делаю нечто глупое, и это выводит его из себя.

— Прекрати! — Взбешенная Марианна заметалась по комнате, глотая слезы. — Ты в жизни не делала ничего глупого. И давно это продолжается, Эмма?

— Впервые это случилось после того, как мы уехали из центра. Тогда он ударил меня только один раз. Потом извинялся. Плакал.

— Сердце прямо разрывается от жалости к нему, — пробормотала Марианна. Открыв дверь, она впустила коридорного. — Вот сюда. Не беспокойтесь, расставлять не надо.

Подписав счет, она вручила ему двадцатку. «Неотложные дела в первую очередь», — решила она и, не обращая внимания на еду, разлила «Гран-Марнье».

— Пей, — приказала Марианна. — Конечно, ты ненавидишь это, но нам обеим сейчас необходимо выпить.

Сделав два маленьких глотка, Эмма почувствовала, как по телу разливается тепло.

— Не знаю, что делать. Кажется, я уже не способна мыслить самостоятельно.

— Пару минут я буду думать за тебя. Выношу на голосование: кастрировать сукиного сына.

— Я не могу вернуться, Марианна. Если вернусь, то сделаю что-то по-настоящему ужасное.

— По-моему, рассуждаешь ты прекрасно. А есть можешь?

— Пока нет.

Ей нужно просто посидеть какое-то время, чтобы постичь смысл своего поступка. Она ушла от Дрю. Сбежала от него, и теперь рядом с ней подруга, ее давняя и близкая подруга. Закрыв глаза, Эмма снова почувствовала стыд.

  126