ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Нежеланный брак

Не понимаю, зачем авторицы, чтобы показать "независимость" главных героинь, показывают их полными идиотками?... >>>>>

Мисс совершенство

Читала галопом по Европам, ничего нуднее не встречала >>>>>




  1  

Симона Вилар

Принцесса викингов

Глава 1

909 год от Рождества Христова

Ложе было широким, с вырезанными в изголовье по скандинавскому обычаю лошадиными головами. Пушистый песцовый мех покрывал его сплошной серебрящейся массой, спускался к плитам пола пышными хвостами. Здесь, у коротких точеных ножек ложа, валялось скомканное второпях платье из золотой парчи и тяжелая мужская одежда из кожи, грубые сапоги со шнуровкой, мощный меч, в рукояти которого кровавым огнем рдел рубин. А на ложе, сплетясь в жарком объятии, ритмично двигались два обнаженных тела.

Наконец мужчина глухо застонал сквозь зубы, и тотчас ему ответила женщина – коротко взвизгнув, она изогнулась, урча, как дикий зверь, – и опала, погрузившись в мех. Теперь они лежали, тяжело дыша, и лишь холодные порывы ветра, влетавшие в распахнутое узкое окно, сливались с их дыханием. Мужчина приподнялся на локтях и откатился, перевернувшись на спину. Закрыв глаза, он еще какое-то время лежал, успокаивая дыхание. На светлом фоне ложа его мускулы выделялись особенно рельефно, мощная грудь вздымалась. Приподнявшись, женщина с тихой полуулыбкой вгляделась в него. В этой улыбке светилось торжество. Мелкие, как у хищника, зубы блеснули сквозь полуоткрытые чувственные губы. Глаза были необычные – широко расставленные, миндалевидного разреза, один – светло-голубой, другой – блестящий, аспидно-черный.

– Сама Фрейя кружит нас, не так ли, Рольв?

Она провела рукой по его резко очерченному лицу, по сильному подбородку, шее, запустила пальцы в разметавшиеся темно-русые волосы.

– Что ты сказала? – не открывая глаз, спросил он.

– Я говорю, что боги создали нас друг для друга.

И словно не веря в то, что сказала, женщина спросила:

– Ты любишь меня как прежде, Рольв?

Он чуть улыбнулся.

– Порой ты смешишь меня, Снэфрид. Я провел с тобой три дня и три ночи после похода на Бретань. Мои люди заждались меня, а ты все еще спрашиваешь, люблю ли я тебя. Разве я не доказал это?

Он говорил сонно, не открывая глаз, и от этой его медлительности кровь вновь закипала в ее жилах. Она вновь хотела его. Ей было мало. Всегда. Подчас ей казалось, что она готова загрызть его, как волчица, лишь бы он не принадлежал более никому.

– Довольно, – вдруг резко проговорил Ролло, когда она вновь начала ласкать его. Отведя обнимавшие его руки, он встал. – Не сердись, Снэфрид, мне пора возвращаться.

Он подошел к окну и потянулся всем телом навстречу вздоху ветра, разметавшему его длинные волосы. Он был очень высок, тяжелые мускулы, словно змеи, сплетались под блестящей смуглой кожей. Снэфрид зарылась лицом в мех, чтобы не видеть его, чтобы побороть искушение броситься, обвить его, прижаться всем телом. Когда она справилась с собой, он по-прежнему стоял у окна. Она знала, куда устремлен его взгляд. Отсюда, с возвышенности, где располагалась башня, город ее властелина был виден как на ладони. За эти дни, проведенные в ее объятиях, и страсть, и нежность прискучили ему. Его энергия требовала иного выхода – там, в городе, на который он глядел, на земле, которую он покорял для себя. Снэфрид понимала это, но не могла удержать тоскливого вздоха. Она снова должна остаться в одиночестве, созерцая из башни чужие земли, которые отнимали у нее мужа, глотая ветер и томясь ожиданием.

Словно прочитав ее мысли, Ролло сказал:

– Не сердись, моя Снэфрид. Мне пора уезжать.

Женщина гибким движением встала. У нее была ослепительно белая кожа, пышная грудь с голубыми прожилками вен и розовыми, как цветы повилики, сосками, плоский живот никогда не рожавшей женщины. Снэфрид Лебяжьебелая, жена викинга, покорившего земли Нормандии, была бесплодна. Светлые волосы окутывали ее, как облако, ниспадая до колен и завиваясь на концах пышными кольцами. Она была поразительно хороша собой, но сейчас Ролло глядел не на нее. Беззвучно приблизившись, она встала рядом. Осенний ветер был свеж, нес с собой запахи умирающей зелени и легкие, блестящие паутинки. Он гнал по небу осенние облака, а под ними, то вспыхивая на солнце, то покрываясь сумрачной тенью, извивалась, уходя в туманную дымку у горизонта, самая широкая река франкских земель – Сена. Пересекая просторы необъятной равнины, усеянная многочисленными островками, она описывала сверкающую сталью дугу, над которой темной зубчатой массой высился город.

На него-то и глядел викинг, позабыв о стоящей рядом прекрасной нагой женщине. Это была его столица, которую он поднял из руин и пепелищ, доставшихся ему восемь лет назад. Понадобились почти титанические усилия, чтобы, несмотря на нескончаемые войны, которые ему приходилось вести с франками и со своими соотечественниками, вдохнуть жизнь в это скопище обгорелых камней и жалких глинобитных лачуг. Старый город Ротомагус, который викинги называли Ру Хам, – усадьба Ролло, или Ру – так именовали своего правителя-чужеземца вернувшиеся в эти края франки, переделав и скандинавское Ру Хам на свой лад – в Руан. И теперь на месте прежних руин свезенные викингами отовсюду каменщики восстанавливали римскую стену, возводили дома, отстраивали христианские храмы, прежде разграбленные и опустошенные. Ближайшим советником язычника Ролло стал христианский епископ Франкон, первым признавший власть конунга и даже просивший его взять под защиту то, что осталось от былого Ротомагуса. И язычник оправдал упования епископа. Он защитил этот город, вернул в него людей, собрал мастеров и принялся возрождать его. И сейчас, когда Ролло глядел на вздымающуюся над рекой линию гранитных укреплений, на покатые кровли жилищ, на мачты выстроившихся у пристани кораблей, даже на кресты церквей христиан, он испытывал истинное удовлетворение, и его серые глаза светились гордостью.

  1