125 
— Это Нарджис и Бикиля, — представил женщин Шамшуддин. — Мои жены. А ты все еще не женился, брат?
Креол сделал вид, что не расслышал.
— Зачем тебе две жены? — мрачно осведомился он.
— Действительно, двух как-то маловато… — задумчиво согласился Шамшуддин. — Я подумываю взять третью. Видел я тут одну симпатичную цянку…
— Цянки симпатичными не бывают, — пренебрежительно фыркнул Креол. — Все они кривоногие узкоглазые карлицы. Только полному идиоту может понравиться такое страшилище.
Шамшуддин поселил жен и детей в восточном крыле, которое пустовало с тех пор, как скончалась Бирдин, мать Креола. Креол и раньше почти не заглядывал в эту часть Шахшанора, а теперь перестал бывать там вообще.
Зато на пару с Шамшуддином он довольно быстро закончил цепь. Раскаленная добела, она лежала теперь в давно остывшем горне, вовсе не думая остывать сама. Прошло уже двое суток, но цепи все равно было невозможно коснуться. В дедушкиных записях ничего об этом не говорилось, и Креола это начинало раздражать.
— Нужно ее как-то остудить, — подытожил Креол, поливая цепь водой.
— Может быть, просто подождем? — предложил Шамшуддин, объедая виноградную кисть.
— Я ждать не собираюсь. Помоги-ка.
Заклинание Вечного Мороза, наложенное Креолом-старшим на подвал Шахшанора, все еще действовало. Пройдет не один год, прежде чем мана истощится и чары придется обновлять. Шамшуддин с помощью телекинеза перенес туда пышущую жаром цепь, и Креол начал нетерпеливо постукивать каблуком.
Цепь по-прежнему не остывала.
Не остыла она и на следующий день. И на следующий. Креол чуть ли не каждый час заходил в зачарованный погреб, стучал зубами от холода и зло таращился на раскаленную добела цепь, но от этого ничего не менялось.
Понемногу Креол стал заходить в погреб все реже и реже. Он уже окончательно уверился, что дедушка где-то ошибся.
Нельзя же пользоваться цепью, которую невозможно взять в руки! Просто поднять и перенести на худой конец можно и телекинезом, но ведь так она не будет работать!
Спустя полтора месяца Креол уже и не помнил о том, что у него в подвале остывает мощный артефакт. Он по горло ушел в работу над Шедевром — дважды ездил в Вавилон, рылся в древних книгах, даже пытался разыскать легендарный колодец Харута и Марута (безуспешно).
Шамшуддин тоже не сидел без дела. В отличие от побратима, он не получил богатого наследства, а потому должен был по-прежнему исполнять илькум. Во имя священного долга Шамшуддин уже месяц трудился на строительстве канала, по которому воды Евфрата будут направлены в обширную впадину Хаббания. Когда грандиозный канал будет завершен, Хаббания превратится в рукотворное озеро — воистину это станет великим свершением!
А жены (их стало уже четыре), дети и рабы Шамшуддина по-прежнему жили в Шахшаноре. Креол привык, что побратим фактически переселился к нему, и не обращал на это внимания. Он вообще мало интересовался тем, что происходит в его доме.
Вечером девятнадцатого числа месяца дул-Куг Креол лежал на плоской крыше, любуясь закатом. Дневная жара спала, воздух посвежел, и лежать без дела не хотелось, но вставать и куда-то идти было лень.
Вечная дилемма человеческой жизни.
Однако ему пришлось подняться, когда раб доложил, что хозяина желает видеть Раг-Хадарзанн, великий и мудрый эн Ура. Он уже дважды являлся в Шахшанор, дабы познакомиться с его новым владельцем, однако оба раза попадал неудачно. В первый раз Креол отлучился в Кутийские горы, во второй — уехал в Вавилон. Если окажется, что эн и в третий раз зря потратил свое время, получится совсем неудобно.
— О, да это же наш славный эн! — преувеличенно радостно воскликнул Креол, спускаясь по лестнице. — Какое счастье! А чего тебе здесь надо?
— Мир этому дому и всем его обитателям, — провозгласил Раг-Хадарзанн, поглаживая черную завитую бороду. — Ты ли будешь Креолом, сыном Креола, подмастерьем второго уровня Магической Академии Шестидесяти Знаний?
— Если это не так, пусть потолок обрушится на мою голову, — нетерпеливо ответил Креол. — Так что за дело тебя ко мне привело?
Он не предложил гостю сесть. Не предложил выпить или перекусить. Креол вообще терпеть не мог пустой вежливости и расшаркиваний. Если он впустил тебя в дом — ты волен делать в нем что пожелаешь, распоряжаться имуществом хозяина, точно собственным. Хочешь сесть — садись. Хочешь пить — покличь раба и вели принести вина.
125 
