Последние отзывы

  5  

– У многих саксонцев голубые глаза, – отозвалась девушка. – Ульрику меньше чем через неделю исполняется восемь месяцев. Он доживет до дня рождения, нормандец?

Она спросила его так кротко и безыскусно, что Ройс не обиделся.

– Мы, нормандцы, не убиваем невинных малюток, – ответил он.

Девушка кивнула, а затем почтила его улыбкой. На щеке у нее появилась обворожительная ямочка. Сердце великана бешено забилось от волнения. Господи, она околдовала его своими синими глазами. Барон решил, что они все-таки не синие, а фиалковые, того же оттенка, что цветы, которые он однажды видел.

«Нет, надо привести мысли в порядок», – подумал Ройс. Он ведет себя просто как влюбленный кавалер. И чувствует себя как-то неуклюже. Нет, он уже слишком стар для таких переживаний.

– Где вы выучились так хорошо говорить на нашем языке?

От волнения его голос звучал сипло, но монахиня, казалось, не замечала этого.

– Один из моих братьев ездил с нашим саксонским королем Гарольдом в Нормандию шесть лет назад, – ответила она. – Вернувшись, он заставил нас всех выучить этот язык.

Ингельрам наконец решил присоединиться к разговору.

– А ваша сестра похожа на вас? – выпалил он.

Только тут монахиня, казалось, обратила на оруженосца внимание. Ее пронзительный взгляд был изучающим и сосредоточенным. Ройс заметил, как под ее взглядом Ингельрам, покраснев, отвел глаза.

– Да, внешне мы с Николя очень похожи, – наконец ответила она. – Многие нас вообще не различают. Но по характеру мы совершенно разные. Я принимаю все, как есть, но моя сестра не такая. Она поклялась умереть, но не допустить, чтобы Англия сдалась завоевателям. Николя убеждена, что рано или поздно вы, нормандцы, все равно проиграете и вернетесь домой… Честно говоря, сейчас судьба сестры очень беспокоит меня.

– А вы не знаете, где находится леди Николя? – спросил Ингельрам. – Мой барон хочет знать это.

– Знаю, – ответила монахиня, не сводя глаз с вассала. – Если вы дадите мне слово, что с ней ничего не случится, я скажу, где она.

Ингельрам громко фыркнул:

– Нормандцы не убивают женщин, они их приручают.

Услышав столь спесивое бахвальство, Ройс едва сдержался, чтобы не вышвырнуть его из комнаты. Барон заметил, что девушке тоже не понравились слова вассала. На лице ее, правда всего лишь на мгновение, промелькнуло вызывающее выражение. Хотя она тут же справилась со вспышкой гнева и опять приняла кроткий вид.

Ройс насторожился, хотя не смог бы объяснить, что именно вызвало его подозрение. Он просто чувствовал, что что-то не так.

– С вашей сестрой ничего не случится, – пообещал барон.

Девушка облегченно вздохнула, и Ройс понял, что ее вспышка была вызвана страхом за сестру.

– Да, – вставил Ингельрам с воодушевлением, – Николя – награда для короля.

– Награда для короля?

Девушка огромным усилием воли сдержала гнев. Лицо ее пылало, однако голос звучал по-прежнему ровно.

– Не понимаю, что вы хотите сказать. Король Гарольд умер?

– Ваш саксонский король убит, – объяснил Ингельрам, – но герцог Вильгельм Нормандский сейчас направляется в Лондон и скоро будет провозглашен королем всей Англии. У нас приказ доставить леди Николя в Лондон как можно скорее.

– С какой целью? – поинтересовалась девушка.

– Ваша сестра – добыча короля. Он собирается вручить ее в качестве награды какому-нибудь доблестному рыцарю. – Голос Ингельрама наполнился гордостью, и он добавил:

– Это большая честь.

Девушка покачала головой.

– Но вы так и не объяснили мне, почему моя сестра должна достаться королю, – прошептала она. – Откуда Вильгельму известно о ней?

В планы Ройса не входило, чтобы Ингельрам просвещал девушку, потому что правда только опечалит это кроткое создание. Он с силой отпихнул вассала к двери.

– Даю вам слово, что с вашей сестрой ничего не случится, – опять пообещал он Даниэль. – А теперь скажите, где она. Вы не представляете, как сейчас опасно за пределами этих стен. Ее все равно схватят, это лишь вопрос времени. К сожалению, не могу поручиться за всех нормандцев.

Он, разумеется, смягчил суровую правду для этой невинной души. Ройс не видел необходимости описывать все ужасы, которые могут сотворить с ее сестрой его плохо подчиняющиеся приказам воины. Он хотел оградить монахиню от суровой правды жизни, защитить ее невинность от мирских грехов, но, если она откажется говорить, придется вести себя иначе.

  5