42 
Как во сне она спустилась за ним по лестнице во двор. Внизу, прислоненный к перилам, стоял старый велосипед. Кернан взгромоздился на седло, посмотрел поверх очков и предложил ей устроиться на багажнике.
— Ты шутишь. Убьешь нас обоих.
— Зато прокатимся с ветерком.
— Так и быть, — сказала она со вздохом, садясь сзади.
Мередит показалось, что для Кернана это был первый опыт. Он с трудом управлял велосипедом. Три раза они чудом избежали падения, пока выезжали из переулка на главную улицу. Дальше было хуже. Принц неловко петлял между машинами, не обращая внимания на отчаянные гудки.
— Покажи им палец, дорогая! — крикнул он ей, когда машина рядом резко затормозила, чтобы избежать столкновения.
Она рассмеялась и сделала неприличный жест. В пабе, как и обещал, он не снимал очки. Мередит ожидала, что кто-нибудь узнает принца, но все обошлось. Никому в голову не могло прийти, что его можно встретить в таком захудалом заведении. Они заказали рыбу с рисом и по кружке разливного пива. Потом играли в дартс. Обратно Кернан вез ее окружной дорогой вдоль реки. Сердце Мередит отчаянно стучало то ли от страха, что они свалятся в воду, то ли от безумного волнения, вызванного необычным приключением.
— К чему это приведет? — сурово спросила она, когда принц проводил ее до двери и легко чмокнул в нос.
— Всю мою жизнь, — сказал он торжественно, — я знал, куда иду. У меня всегда был план, расписание, протокол, карта. Первый раз, когда я увидел тебя танцующей, понял: мне чего-то не хватает. Сразу не мог понять, чего именно, но это чувство заставило меня согласиться танцевать на «Незабываемом вечере».
— А теперь ты понял? — спросила она, заинтригованная.
— Страсть, — ответил он. — Моя жизнь — это контроль и порядок. В твоем танце в тот день была страсть и свобода, то, к чему стремился в душе и чего мне не довелось испытать. Мередит, ты открыла для меня новый мир. Я не имею в виду горячие источники или паб, но ты заставила меня заглянуть в себя и увидеть то, о чем я не догадывался. После этого я уже не могу быть прежним. — Он снова легко поцеловал ее. — Увидимся завтра.
— Послушай, — Мередит пыталась взять ситуацию под контроль, — мне надо работать. Я не могу все отложить на потом, потому что сейчас тебя охватила жажда приключений.
Он засмеялся и наклонился к ней.
— Мне удалось скопить денег на тройной пломбир со взбитыми сливками и горячим шоколадом от Лоуренса. Хочешь, поделюсь с тобой?
— Невозможно устоять против такого искушения.
— От пломбира или меня?
— От предложения поделиться.
— Понял.
Он смерил ее долгим, внимательным взглядом.
— Все получится, Молли. Будь уверена.
— Хорошо, — уступила она.
Она действительно отложила все на потом. Но не совсем. Просто началась новая жизнь — веселая и беззаботная.
За несколько последующих недель, как Молли и Энди они исколесили на велосипедах весь остров. Они купались на пустынных пляжах, ели мороженое в придорожных кафе и смеялись до упаду. Они ходили в кино и катались на роликах.
Как раз когда Мередит начала привыкать к такой жизни, раздался знакомый стук в дверь. Однако на сей раз на пороге стоял не Энди. В строгом темном костюме, накрахмаленной белой рубашке и шелковом галстуке перед ней предстал Кернан, принц Чатема.
Низко склонившись к ее руке, он поцеловал ее.
— Разве сегодня не едем кататься на велосипедах? — спросила она.
— Мне хорошо в твоем мире, Мередит, но для нас пришло время отправиться в мой.
— Мне надо переодеться, — запинаясь, сказала она, оглядев свою выцветшую майку, шорты и старые кроссовки.
— Обещай, что сменишь только одежду, — тихо попросил он. — Ты должна остаться такой, как прежде. Дай слово!
— Обещаю.
Через несколько минут, в узкой белой юбке и шелковой блузке, она стояла перед ним, одетая на выход с принцем.
— Ты готова к испытанию? — спросил он, протягивая ей руку.
— Какому конкретно?
Мередит смотрела на него, все еще не в силах поверить, что принц ухаживает за самой обычной девушкой.
— С тобой хочет встретиться моя мать.
— Неужели? — задохнулась Мередит. — Зачем?
— Я сообщил ей, что встретил женщину, с которой хочу провести остаток своих дней.
Мередит отступила, не веря своим ушам. Сердце колотилось у самого горла.
— Но ты ничего мне об этом не говорил.
42 
