Последние отзывы

  5  

Она поставила на плиту чайник и выставила на поднос ярко желтые чашечки, специально подобранные к светлому дереву буфета и желтым гардинам, – все это было призвано сделать более теплым помещение, выходящее окнами на север.

Констанс обернулась и… наткнулась взглядом на Дориана, стоявшего в дверном проеме.

Сердце у нее так и подпрыгнуло. Как давно он наблюдает за ней? Было неприятно осознавать, что все это время он исподтишка следил за каждым ее движением.

– Уже скоро, – жизнерадостно известила она, пытаясь за небрежным тоном скрыть таящееся внутри напряжение.

– Я не спешу, – заверил Дориан.

Чего нельзя сказать обо мне, подумала Констанс. Чем скорее будет готов кофе, тем раньше он отсюда уйдет.

– Здесь очень мило, – продолжал он.

О Боже! Так он в ее отсутствие успел все осмотреть?

– Я рад, что твой муж не стал навязывать тебе своего вкуса. Ты устроила все именно так, как мы мечтали. – В его тоне ей почудились циничные нотки. – Одна беда – с тобой здесь живу не я.

– Удивительно, что ты еще что-то помнишь, – негромко сказала она.

Черная бровь Дориана взмыла вверх.

– Я помню все, Конни! – Он оторвался от двери и медленно двинулся к ней. – Абсолютно все!

Констанс настороженно посмотрела на него. Как ей поступить? Отпрянуть? Увернуться?

– Я помню все, о чем мы когда-либо говорили, и все, что мы делали вместе.

Он был сейчас так близко, что она могла разглядеть до мельчайших подробностей его лицо: характерный разрез темно-серых глаз, длинные пушистые ресницы и даже несколько серебряных волосков, прокравшихся в черную как вороново крыло шевелюру. Она не сомневалась, что он собирается поцеловать ее, – это было написано у него на лице. Констанс быстро шагнула в сторону и распахнула дверцы буфета.

– Как насчет бисквита к кофе?

Он улыбнулся, почувствовав ее смятение, и снова привалился к дверному косяку, небрежно сложив на груди руки.

– Спасибо, не хочу.

Она разлила кофе в чашки и подхватила поднос.

– Ну, теперь можно завтракать!

– Я отнесу! – категорично заявил он.

Поколебавшись, она передала поднос Дориану, и как только пальцы их соприкоснулись – случайно или нет, Бог его знает! – по телу ее пробежала крупная дрожь. И Констанс стало ясно, что в последующие полчаса ей придется собрать все свои силы, чтобы выглядеть равнодушной и спокойной.

А она – увы! – никогда не была хорошей актрисой.

2

– Что ты делала с тех пор, как мы расстались? – Дориан сидел, закинув ногу на ногу, и держал на весу чашечку кофе.

Констанс чуть пожала плечами.

– Ничего особенного. Отец умер несколько лет тому назад.

– Да я в курсе. Но я не об этом спрашиваю.

– А больше ничего и не происходило.

Он снова вскинул вверх черную бровь.

– Так уж и ничего? Между прочим, ты за это время успела выйти замуж и открыть свой магазин.

Господи, как же хороша она была сейчас! Он столько думал о ней, так часто видел ее во сне… но реальность оказалась просто ошеломляющей.

– Но ведь ты об этом и так уже знаешь! Моя жизнь ничем не примечательна.

– А тогда, когда ты ушла? – Дориан никак не мог понять, почему она не захотела закончить образование.

Этот день врезался в его память на всю жизнь. В первый момент он подумал, что через пару часов она вернется. Но этого не произошло, и он пришел в ярость, а потом, уже в отчаянии, стал звонить ее подругам, и, в конце концов, родителям.

Бернис Картер с удовольствием сообщила зятю, что Констанс находится в родительском доме, пребывает в полном здравии и не желает больше никогда слышать даже имя Дориана, а тем более – разговаривать с ним.

Но он никак не мог поверить в то, что дело зашло так далеко. Да, у них с женой были проблемы, но разве нельзя все обсудить и договориться?

И все же, сколько бы он ни звонил, Констанс так и не подошла к телефону, а когда он приехал, теща не пустила его на порог. Тогда Дориан пришел к жене на работу и узнал, что она уволилась. В конце концов, ему ничего не оставалось, как смириться с тем, что их совместная жизнь закончилась…

– Я вернулась к родителям, – сообщила Констанс.

– Об этом нетрудно было догадаться, – сухо отозвался он. – Между прочим, я пытался тогда переговорить с тобой.

– Да, я знаю, – согласилась она. – Мама говорила мне об этом.

Выходит, это она поручила матери роль неприступного стража ворот. Как же нужно было его ненавидеть, чтобы не хотеть даже разговаривать! Губы Дориана сжались от обиды и горечи.

  5