и читается легко. 
55 
Гордридж вздрогнул и впился взглядом в ее лицо.
— Что ты хочешь сказать? Что готова остаться здесь на постоянную работу? Черт возьми, Эстер, я не в силах буду вынести…
— Я говорю не о работе, — мягко прервала она его.
— В таком случае выражайся яснее!
Она с трудом сглотнула и облизнула вдруг пересохшие губы.
— Я хочу сказать, Филип, что… я тоже люблю тебя!
Казалось, слова Эстер подкосили его.
— Это правда?
Закрыв глаза, она кивнула, а когда посмотрела на него вновь, то увидела, что лицо его искажено мукой.
— Как это могло произойти, если я вел себя как последний мерзавец по отношению к тебе?!
По ее лицу скользнула улыбка.
— А как это могло произойти с тобой? Ведь ты говорил, что никогда не влюбишься по-настоящему! А я поклялась себе, что после Дэвида у меня не будет никого… Кажется, подобные вещи происходят независимо от того, хотим мы этого или нет!
— Ты действительно любишь меня?
— Да, Филип, — просто ответила она, — всем сердцем.
Он встал и потянулся к ней; Эстер невольно поднялась ему навстречу. Это был их первый настоящий поцелуй любви. Эстер казалось, что тело ее приподнимается и устремляется к небу. Ее переполняло чувство неимоверной любви к человеку, который сжимал сейчас ее в объятиях. Она не могла поверить, что все это происходит наяву.
Когда он оторвался от нее, она заглянула в его глаза и попросила:
— Скажи мне, что я не во сне!
— Если ты спишь, то и я тоже сплю, — ответил он хриплым голосом. — Боже, как ты хороша!
Филип поцеловал ее вновь, на этот раз поцелуй длился дольше и был полон невыразимой нежности.
— Действительно ли между тобой и Уэнди ничего не было? — спросила Эстер, когда он дал ей вздохнуть. — Я видела, как однажды ночью она вышла из твоей палатки…
Филип застонал.
— Будь я проклят, если заставил тебя страдать! Признаюсь, что флиртовал с ней: хотел, чтобы ты ревновала… Но Уэнди же еще ребенок! В ту ночь я мягко остановил ее, и ничего не произошло, уверяю тебя! Она, разумеется, не испытывает ко мне серьезных чувств.
— Ты действительно заставлял меня страдать — и не столько от ревности, сколько от обиды, — призналась она. — Временами я чувствовала себя просто больной!
— Боже, как я был слеп! — воскликнул Гордридж. — Дэвид разрисовал тебя такими черными красками еще до нашей встречи с тобой, а я всему поверил! Я был предубежден с самого начала, Эстер; считал, что у тебя нет никаких моральных устоев. Мне даже казалось, что ты заигрываешь с Томом Харди! — На его лице появилась болезненная гримаса. — И все-таки я не имел никакого права вести себя так. Я знаю, что ты никогда не сможешь простить меня!
— Уже простила, — прошептала она; в глазах у нее светилась любовь.
— Но почему же тогда ты не простила Дэвида после того, как он признал, что был не прав?
На ее губах появилась улыбка сожаления.
— Мне кажется, это означает, что я никогда по-настоящему не любила его.
Филип смотрел на нее во все глаза.
— Стало быть, меня ты любишь?
— Боюсь, что тебя я полюбила на всю…
Но Гордридж не дал ей договорить, покрыв поцелуями лицо, шею, плечи.
— Дорогая моя! Ты в самом деле готова жить со мной здесь?
— Везде, где ты захочешь! — искренне ответила она.
— И не станешь скучать по Лондону, не захочешь иметь свой дом и детей?
— Нет, пока ты не будешь готов к этому.
Филип на мгновение задумался, а затем медленно произнес:
— Знаешь, я, возможно, буду готов раньше, чем думал когда-либо. Неужели это судьба послала мне тебя, Эстер?!
Она улыбнулась.
— Мне кажется, в роли судьбы выступил мой братец. Я искренне раскаиваюсь, что участвовала в этом маскараде. Но ведь если бы я не притворилась женой Эдварда, то никогда не появилась бы здесь и мы бы не встретились!
— Мне кажется, что в известном смысле мы оба перед ним в долгу, — согласился Гордридж. — Разумеется, теперь он тоже останется на сколько захочет. Я был на Эдварда одно время страшно зол, но даже тогда не представлял, как смогу обойтись без него… Интересно, как он воспримет новость?
— Ему уже известно, что я люблю тебя, — призналась она.
На лице Филипа отразилось удивление.
— Известно?
— Да…
— А Дэвид? Он тоже в курсе? Может быть, поэтому он так нападал на меня только что? Неужели я последний, кто узнал об этом?! — воскликнул Филип с притворным недовольством.
55 
