Капец
89 
– Подведем итоги, – заговорил де Бац. – Завтра я дам тебе золото, которое ты обещал ее величеству, и мы сразу же приступим к делу, потому что нам следует поторопиться. Самое позднее 2 сентября мы похитим королеву. Я обеспечу карету, которую пригоню во двор Консьержери. Со мной будут двое жандармов из числа наших друзей. В это время вы отправитесь к стражникам с приказом Коммуны о переводе королевы в Тампль. Кстати, при необходимости вы сможете воспользоваться найденной запиской. Она послужит свидетельством того, что заговор действительно существует, а королеву плохо охраняют в Консьержери. Ришарам это покажется совершенно нормальным.
– И куда мы повезем королеву потом?
– В замок Ливри, к госпоже де Жарже, а вернее, к ее отцу. Супруга шевалье после отъезда мужа живет в родительском замке вместе со своим зятем господином де Берни и дочерью, которая ждет ребенка. Оттуда мы отвезем королеву в Германию. У нее будут фальшивые документы, и я надеюсь, она доедет туда живой и невредимой!
– Ливри... – пробормотал Ружвиль. – Но ведь это была одна из остановок по пути в Варенн!
– Вы правы, но сейчас это самый короткий путь к свободе. И потом, никто не подумает, что Мария-Антуанетта решилась следовать этим роковым маршрутом.
На следующий день, в пятницу 30 августа, Мишони и Ружвиль снова появились в Консьержери. Шевалье принес в обширных карманах своего серого одеяния внушительную сумму в луидорах и ассигнациях.
К сожалению, на этот раз им не повезло: при королеве была гражданка Арель. Здоровье заключенной, подтачиваемое пережитыми страданиями и недостатком воздуха, ухудшалось с внушающей тревогу быстротой; когда мужчины вошли, королева лежала на кровати. При виде Ружвиля руки у нее затряслись, и она торопливо спрятала их под одеяло. Поскольку королева лежала в постели, тему для разговора найти оказалось нетрудно – здоровье заключенной. Чтобы дать возможность Ружвилю действовать, Мишони отвел гражданку Арель к окну, якобы желая поговорить с ней без свидетелей. Его широкая спина заслоняла от взгляда женщины королеву и шевалье.
– Кажется, вдова Капет собралась на тот свет? Каково твое мнение на этот счет, гражданка?
– Брось! – ответила Арель с неприятной улыбкой. – До эшафота она дотянет. Это все ее штучки – она притворяется, а на самом деле до могилы ей еще далеко.
– Будем надеяться, – громко расхохотался Мишони. – Было бы слишком грустно, если бы она преставилась здесь.
– Я пригляжу, чтобы она не протянула ноги, – поддержала его шутку гражданка Арель.
Тем временем Ружвиль наклонился к кровати и прошептал, пряча деньги под одеяло:
– Побег назначен на вечер понедельника. У вас будут силы?
– Я их найду.
– А ваша стража?
– Они на моей стороне. И Розали тоже...
– А эта женщина? – Руссель кивком указала на гражданку Арель.
– Нет. Она меня не любит и, кажется, желает моей смерти.
– Тогда не будем о ней говорить.
Суббота и воскресенье показались Ружвилю бесконечными, хотя он и провел их со своей возлюбленной Софи Дютийель. А для Марии-Антуанетты самым трудным днем стал понедельник, 2 сентября. Толстые стены тюрьмы хорошо защищали от жары, но днем в камере становилось очень душно. Воздух застаивался в Женском дворе, дышать было тяжело. Вечером раздался удар колокола, после которого заключенные должны были вернуться в свои камеры. Королеве прогулки не были разрешены, поэтому узницы, проходя мимо окна ее камеры, намеренно повышали голос, чтобы держать ее в курсе того, что происходило в тюрьме и в городе.
Когда большие башенные часы пробили одиннадцать, в тюрьме воцарилась тишина. Королева сидела в кресле, тревожно прислушиваясь. Наконец раздался стук колес экипажа, запряженного несколькими лошадьми. В коридоре послышались шаги, в окошке мелькнул свет, двери распахнулись, и в камеру вошли четверо – Мишони, Ружвиль, Жильбер и Дюфрен.
– Еще не спишь, гражданка? – спросил главный инспектор тюрем. – Тем лучше, потому что мы приехали за тобой!
– Куда вы собираетесь меня везти?
– В Тампль. Коммуна решила перевести тебя туда в интересах твоей же безопасности. Я должен тебя сопровождать.
– Так я увижу моих детей?
– На этот счет у меня приказа нет, – с непроницаемым лицом заявил Мишони. – Собирайся!
– Я готова. Розали пришлет мне мои вещи.
Девушка, вошедшая следом за мужчинами, накинула на плечи королеве накидку с капюшоном и со слезами на глазах поцеловала ей руку. Взволнованная Мария-Антуанетта обняла ее. В сопровождении Жильбера и Дюфрена она вышла из камеры. Впереди шел Мишони, замыкал процессию Ружвиль, терзаемый страхом.
89 
