30 
Она — видимо, наша Мадам.
Щурясь, Матвей проверял грани своего изделия.
— Каждый из живущих положил жизнь на что-либо… Справится наша директриса, не с таким справлялась. Ну а если… и с этим справится. Не волнуйся, в любом случае она тебя не бросит.
— Как ты можешь быть таким спокойным! А эти… безответственные девчонки! Как они могли! Им же все объяснили — что случится со Школой, со всеми нами в случае отказа. Нет, стоят на своем!
Матвей опустил деревяшку на колени. Сказал негромко:
— Теперь не стоят.
— Что?
— Говорю, теперь не стоят. Некоторые лежат. В морге.
Елизавета часто мигала (белки ее блекло-голубых глаз покраснели от расширившихся сосудов), и я поняла, наконец, о ком говорят — о погибших пифиях. Девчонки? Одной из умерших (убитых?) было уже полвека! Хотя… если наставница ровесница Главной, то они вполне могли ей казаться несмышленышами.
Елизавета схватилась за мгновенно покрасневший нос. Потом за грудь. Сцепила скрюченные пальцы.
— Ты что… думаешь, мне их не жалко? Они же все, все мои выпускницы… а Далия самая!.. боже ты мой…
Сгорбившись, она пошла мелкими неровными шагами из класса. Матвей долго смотрел на свою деревяшку. Лишь когда вновь взялся за ножик, сказал мне:
— Брель говорит, ничего они в твоей жаровне не нашли. Ложная тревога.
Я пару раз мотнула ногой.
— Ну да, на фиг я кому-то нужна! И что, охрана снята? Я могу пойти погулять?
— Сиди уж, — буркнул оракул. — Здоровее будешь.
— Матвей, а вот чтобы составлять смеси для транса, какое образование нужно?
— Вы же проходили прикладную химию и травоведение.
— А еще что?
— Медицинское высшее.
— А оракул тоже может составлять смеси?
— Ну, если получит сертификат, — Матвей глянул исподлобья. — Если ты думаешь, что отравитель — Сергей, выкинь из головы.
— Почему? Ведь кто-то же это проделывает?
— Если только это не одна большая и глупая случайность…
— Уж точно не одна! Далия, теперь Галина… а может, еще раньше были? Матвей, были?
Матвей закряхтел.
— Кто ж теперь проверит…
— Матвей, я проверю, а ты задай мне вопрос.
— Что?
— Ну все равно же, кто задает вопрос? Хоть мой оракул, хоть другой вопрошающий. Давай проведем транс-следствие?
Палочка сломалась в ручищах Матвея. Он с досадой отбросил половинки.
— Цыпилма, да ты рехнулась!
— В смысле?
— Мы не разыскиваем преступников! Для этого есть полиция!
— Но почему нет? Что тут такого? Мы им просто поможем…
— НЕТ!
Я аж пригнулась. Так на меня Матвей никогда не орал. Наставник большими стремительными шагами удрал из класса — от дальнейших расспросов и уговоров.
— Ну и подумаешь, — сказала я вязкой тишине класса. — А я вот возьму и предложу Брелю.
— Любопытно, — сказал Главный Государственный Оракул.
Он сидел напротив меня, задумчиво постукивая пальцами по подлокотникам кресла. И он пришел сегодня — хотя сам же запретил транс. Наверное, у всех нас появилась одинаковая привычка ежедневно тусоваться в классе предсказаний. Я осторожно разглядывала его: по детективам убийца должен быть вне всяких подозрений. Так вот, Брель выглядел вне. Спокойный, уверенный. Властный, хотя и без выпячивания этой своей власти…
— В твоем предложении, Цыпилма, по сути нет ничего нового. Во все времена предсказателей привлекали для отправления правосудия — в спорных случаях. Да и сейчас такое изредка случается, только, конечно, не афишируется.
— А вот если?.. — загорелась я.
— …кто-то из изобличенных пифиями преступников узнал об этом и решил отомстить? Наши следователи отрабатывают и эту версию. Но — запомни, Цыпилма, — все-таки мы не подменяем собой государственные службы, следственные органы, Интернет и поисковые системы. Мы лишь предлагаем людям варианты будущего.
— То есть, мы не будем…
— Мы не будем.
Ну вот, раз в жизни предложила что-то дельное — и тут обломили…
— А чего Матвей так на меня психанул?
Тут Брель улыбнулся — ну то есть, как всегда, шевельнул краешками губ.
— У вашего наставника очень богатая биография, о которой он предпочитает не распространяться. Но так как он включен в историю оракулов, которую мы изучаем в Школе Оракулов… что, трудно поверить?.. Так вот, в молодости он со своей пифией (а вашей директрисой) участвовал в изобличении серийного убийцы. Пророчество стало для следствия и суда решающим фактором — обвиняемого, который так и не признался, приговорили к смертной казни.
30 
