Капец
47 
Эйнер слушал и губы кусал. Население – нет. А десять пришельцев, лишённых пайка – это ещё вопрос… Но сказать об этом Гвейрану почему-то не хватило духа. Предупредил только: обстановка на фронтах сложная, со снабжением перебои, кормить будут плохо. Тот принял к сведению без эмоций. Обычное дело, не впервой. Продержимся. А может, и повезет ещё, и отобьет Арингорад у Квандора квадрант 16-б. Тогда дело ускорится…
«Дайте-то боги», сказал себе Эйнер. Но на богов надейся… В личном сейфе, в потайном ящике, лежала такая толстенькая папочка неприметного серого цвета. А в ней – восемь штук потоньше. На одной надпись: «В.ц. Азра» Очень, очень полезная папочка! С её помощью можно сделать так, что силы на фронтах будут перегруппированы с целью передислокации лучших соединений в квадрант 16-б северо-восточного фронта. Как эта мера повлияет на ситуацию в стране? Плохо. Вторая ударная армию форгарда Даграна не будет переброшена на юг, не удастся отбить у Набара территорию тверди для посадки хверсов. Осенью соберут плохой урожай. Будет голод, будет мор. Но если этого не сделать… Тогда уже не просто мор придёт – вымирание… Четыре месяца – слишком долгий срок. Пришельцы – крупные, здоровые существа, им надо много калорий. Как долго они смогут продержаться на полужидкой кашице из хверсовых очисток и рыбьих голов? Придётся, пожалуй, к средствам внутренним, присовокупить личные. Потому что паёк Верховного цергарда, даже урезанный на треть, остаётся очень, очень неплохим. Для поддержания жизни можно обойтись много меньшим.
…Самое досадное – он был совсем не плохим человеком. Пожалуй, лучшим из Совета. Настоящий боевой офицер, прямой, решительный и смелый. Сотни боевых вылетов, шесть государственных наград, из них две – ещё имперские. Живая легенда авиации. Это его эскадрилья совершала дерзкие налёты на Квандорскую столицу в самом начале войны. Это им лично была сброшена одна из первых больших Бомб.
Заняв высочайший пост, он не превратился, подобно большинству соратников, в вальяжного штабного заседателя, и на фронтах его лицо знали лучше, чем в тылу. Он был талантливым стратегом, опытным тактиком и воздушном бою, и в наземном. Его не страшила передовая, видели его и в зимних окопах, и в летней топи, и в небе над вражескими позициями. Его не брали прожитые годы, он продолжал летать. Он неизменно был там, где хуже, где опаснее всего. Он действовал не приказом – личным примером. Удача сопутствовала ему в жизни, и не будь его – трудно сказать, что сталось бы теперь с Арингорадом.
И только однажды он совершил ошибку. Страшную и непоправимую.
Это случилось семь лет тому назад. В одну из долгих осенних ночей северный приграничный город Браз подвергся чудовищной бомбардировке. Снаряды градом сыпались с неба, здания рушились одно за другим, полыхали кварталы, сам воздух горел, и ничто живое не могло уцелеть в этом огненном котле. Сорок тысяч жителей насчитывалось в Бразе – сорок тысяч погибло в ту ночь. Город был стёрт с лица земли. Командовал эскадрильей бомбардировщиков лично Верховный цергард Азра.
Трудно сказать, в чём была причина трагедии. Говорят, будто топь иногда испускает дурные газы, что затуманивают людям разум, вызывают галлюцинации и бред. А может, приборы подвели, или сказалась многолетняя усталость… В любом случае, роковая ошибка ставила точку в карьере Главнокомандующего Азры. Потому что психически здоровыелюди собственные города не бомбят.
Тогда ему удалось скрыть эту историю. Какой ценой – жутко представить. Достаточно сказать, что никого из лётчиков, бывших с ним в ту ночь, через год не осталось в живых. Налёт приписали Квандору, и «ответный удар» нанесли, и песню о том сложили, красивую и горькую. «Мы не забудем, как горело небо…» – неслось из всех репродукторов в те дни, и даже самые закалённые воины не могли удержаться от слёз. И каждый год с тех пор Арингорад отмечал траурную дату гибели города Браза, даже не подозревая, кто именно был её виновником. Цергард Азра оставался на своём посту – и видят боги, делал всё, чтобы искупить страшную свою вину, ни сил, ни средств не жалея, ни жизни собственной не щадя. Он жил с тяжёлым камнем на сердце, но был уверен: тайна эта ведома ему одному во всём свете. Откуда ему было знать о существовании неприметной серой папочки, что лежала, до поры до времени, в тайнике покойного цергарда Регана, главы ведомства Внешней Безопасности, и была извлечена на свет сыном его, цергардом Эйнером?
47 
