128 
Квентин, ты стараешься изо всех сил, ты делаешь ошибки, учишься, ты становишься сильнее, поэтому ты никогда не повторишь прежних ошибок. Дело в том, что мы растем, уверяя себя, что никогда не повторим ошибок наших родителей, но, становясь старше, понимаем, что наделали немало своих собственных. Никто не предупреждал нас об этом.
Квентин покачал головой.
– Я перед ним в долгу.
– Он тоже в долгу перед тобой. Не имеет значения, кто совершил ошибку, кто причинил боль. Просто так случилось.
– Я не смог признаться и повторить матери то, что сказал тогда отцу. И не хочу, чтобы она узнала о той женщине. Поэтому мама не понимает, почему я не боготворю отца так же, как она. Этот секрет стеной встал между нами еще с тех пор, как я был мальчишкой.
– Тебе надо сказать ей, что ты преклоняешься перед своим отцом, только и всего. Потому что это правда. – В глазах Квентина я увидела протест и торопливо продолжила: – Все, что ты делаешь здесь, это ради него.
– Нет, – услышала я спокойный ответ, – это ради тебя.
Я поцеловала его. Это было легко и просто, мои губы лишь на мгновение прижались к его губам. Он закрыл глаза, потом медленно открыл их. Я не увидела в этом взгляде ничего оставлявшего мне надежду, что мои слова изменили его чувства, но я поцеловала его снова.
– Ты ошибаешься, – прошептала я, – но мне нравится, что ты в это веришь.
Мы встали. Железная Медведица и ее изувеченный, незаконченный компаньон, освещенные серебристой луной, отбрасывали причудливые тени, столь же непостижимые, как и судьба, соединившая нас. Только по одной причине Пауэллы и Рикони могли встретиться на этой земле, и мы стояли перед ней. В ту ночь мы еще не знали, есть у нас будущее или нет.
Обнявшись, мы пошли в его палатку. Квентин развел огонь в пузатой печурке. Я откинула одеяло на постели. Ночь окружала нас, она обещала быть холодной, но лед между нами был сломан. Он подошел ко мне, и я обняла его. Руки Квентина сомкнулись вокруг моей талии. Я не знала ответа на мучивший его вопрос, а только открыла дверь для ответов, которые могли никогда не появиться. Я знала это.
– Помоги мне забыть, – шепотом попросил он.
– А ты помоги мне, – ответила я.
Мы любили друг друга, как воры в погоне за украденной добродетелью. Мы слились воедино, наши голоса звучали в тишине, то нежные, то хриплые, они то поднимались ввысь, то замолкали в сладостной тишине. Этой ночью нам было так легко забыть, что предстоит принимать трудные решения.
Квентин не сможет закончить вторую скульптуру. Я не позволю ему повторить попытку, не хочу, чтобы он медленно убивал себя. Я еще не знала, что скажу Артуру, и не представляла, как он прореагирует на это.
Я знала только одно: я люблю Квентина Рикони и всегда буду любить его, даже когда он уедет от меня.
ГЛАВА 23
Между медведицей, медвежонком и Артуром установилось странное взаимопонимание. Он сказал им, что пришла пора перебраться в более безопасное место. Озлобленность Квентина, его желание уничтожить вторую скульптуру убедили Артура в том, что пора приводить в исполнение его план. На ферме не осталось места для медведей.
Вот почему той лунной ночью, когда мы с Квентином заснули под потрескивание дров в печурке, укрытые теплым одеялом, словно коконом, заглушающим звуки, Артур заманил медведицу и детеныша в кузов грузовика. Очень скоро приехала на своей мототележке Эсме. Она захватила с собой рюкзак с оружием и печеньем. Поцеловав Артура, девушка уселась за руль. Артур устроился рядом и сжал ее руку.
– Нам далеко ехать, – предупредил он. Она тяжело вздохнула.
– Но все будет в порядке. И с медведями тоже. После того как мы это сделаем, все будут знать, что мы мужчина и женщина. А не идиоты.
Машина медленно тронулась, увозя из “Медвежьего Ручья” драгоценный груз.
* * *
Он больше не был прежним. Квентин понял это, хотя перемены произошли так неожиданно, что он не успел изучить их. Фундамент был заложен, но для возведения всей конструкции требовалось больше времени. И все же он ощущал, что на этот раз его планы верны. “Я мечтаю каждое утро просыпаться рядом с ней”, – подумал Квентин.
– Я должна вернуться в дом, пока Артур не проснулся, – прошептала я. Я уже почти оделась, когда Квентин заворочался и открыл глаза. В крохотные окошки под потолком палатки просачивался робкий утренний свет. – Если я приду сейчас, он не поймет, что я провела всю ночь с тобой. А ты приходи попозже, мы вместе позавтракаем, хорошо?
128 
