58 
Он вздрогнул, как от подлого удара в спину. Ничего не ответил, но продолжал упрямо идти рядом с ней. Показалась знакомая пятиэтажка. Аня остановилась и раздельно произнесла:
– Всё. Дальше тебе дороги нет. Не хочу тебя видеть в своем доме.
Как будто не слыша ее слов, он подхватил ее под руку и повлек дальше. Она хотела вырваться, но, заметив любопытные взгляды старушек, сидевших на скамеечке у подъезда и уже навостривших ушки в ожидании пикантной сцены, сдержалась, вежливо поздоровалась и прошла внутрь, как ни в чем не бывало.
Антон мрачно скривил губы.
– Вот повезло! Если бы не бабульки, ты бы со мной дальше порога и не шагу бы ни ступила, а так тебе придется и в квартиру меня впустить, чтобы не было лишнего шума. Полезная это вещь – караул у входа! В любую погоду начеку.
Склонив голову, Аня нашарила в сумочке ключ, открыла дверь и вошла в прихожую. Антон по-свойски прошел следом. Раздевшись, она пошла на кухню и замерла у холодильника, раздумывая, что приготовить на ужин.
Антон остановился сзади в опасной близости, но не прикасался. Не вытерпев, она обернулась и испугалась огня, горевшего в его взгляде. Даже не пытаясь скрыть страсть, он потянулся к ней и обнял. Предательское тело дрогнуло, самостоятельно откликаясь на его ласки. Пока она лихорадочно соображала, как же ей справиться с двойной угрозой, он увлек ее в комнату. Усадив на диван, прильнул к ее губам с нежной лаской, так непохожей на всё предыдущее.
Ей захотелось положить руку ему на грудь, обнять его, позволить ему то, чего он так хочет, но память встала злой стеной, напоминая о былых обидах и унижениях. Неужели ей мало полученных уроков, и она желает еще одного, еще более жестокого?
Вывернулась из-под его дрожащей руки и встала, безжалостно оставив его одного. Он сел прямо и уронил руки на колени, опустив лицо. Она мягко попросила:
– Может, тебе всё-таки уйти?
Он обречено пробормотал:
– Если бы я мог…
Аня с затаенным сочувствием посмотрела на его опустошенную позу.
– Мне очень жаль, правда, но я просто не могу еще раз тебе поверить. Боюсь. Ничего доброго из этого всё равно не получится.
Он поднял перекошенное лицо и с болью воскликнул:
– Да, я виноват, что не понял собственных чувств, но ведь можно же простить! Никогда я больше не посмотрю ни на какую другую женщину! Разве я тебе когда-нибудь лгал?
Она отвернулась и поморщилась. Сколько фальшивой патетики!
– А как тогда назвать твои встречи с той спортсменкой в доме отдыха? Невинным флиртом в постели?
Он не понял.
– О чем ты? Я и спортсменку никакую не помню. Много их там было…
Аня хрипловато рассмеялась.
– Вот как? Ты со столькими переспал, что они в одно лицо для тебя слились?
Он поднялся и внимательно посмотрел на нее.
– Я ни с кем там не спал. И с тобой не спал, а любил тебя. Мне кажется, – он плотно провел руками по щекам, – тебе там кто-то про меня лажу непотребную наговорил. Может, бабенке какой-нибудь шустрой захотелось меня у тебя отбить? Что ж, это ей удалось. Только не меня у тебя, а тебя у меня. Ну, подумай сама, – он сделал шаг ближе и перешел на горячий шепот, – не такой уж я подлец, чтобы клясться в любви одной и трахаться в это же время с другой.
Аня презрительно фыркнула.
– А как же Светочка? Спал-то ты в те времена со мной, а в любви клялся ей.
От злости у него на щеках проступили темные пятна.
– Что, и этой чушью я ей обязан? Чего еще она тебе нагородила? Никогда я ей о любви не говорил! Даже когда с ней жил! Что было дикой глупостью, признаю. Но это от одиночества. Ты ушла, вот я и не вынес…
Аня неверяще вскинула бровь.
– Да уж, сколько женщин на тебя напраслину возводят! Это же надо! А ты, агнец Божий, и не виноват ни в чем.
Антон расстроено повернулся к ней.
– Да, я виноват. Я сразу повел себя неправильно. Вместо того, чтобы нормально за тобой ухаживать, заставил жить со мной, просто воспользовался случаем. А что вел себя по-идиотски, так это от неуверенности в себе. Поэтому и за маской крутого супермена прятался.
Аня с прежним холодком взглянула на него, и он тотчас взвился.
– Ну вот, опять! Точно так же, как тогда! Мне так хотелось увидеть хотя бы проблески чувства на твоем всегда спокойном лице. Пусть гнева, пусть злости – хоть что-нибудь! Но ты всегда была так холодна! Тебе всегда было абсолютно наплевать, что я чувствую!
Анна обескуражено взмахнула руками.
– Не надо сваливать с больной головы на здоровую! Это тебе никогда не было до меня никакого дела. Ты вел себя как проститутка мужского пола – кому только не строил куры! А я не показывала вида, что мне ужасно больно. Ты бы только посмеялся, как в тот, последний, раз. Ты же выгнал меня, вспомни!
58 
