16 
Охая и стеная, Влад поднялся на ноги и направился к выходу. Уже в дверях его настиг вопль Захарыча:
— Ты уволен!
Хлюпая носом и пошатываясь, Влад, не обернувшись, вышел на улицу. Сплюнул скопившуюся во рту кровавую муть, оттер потекшую рассеченную бровь… и широко улыбнулся! Он свободен! Все, больше ему не надо работать под началом Захарыча, якшаться со всякими подонками и выполнять сомнительные поручения! Захарыч сам его прогнал! А что лицо разбил — так не велика беда, небось не в первый, да и не в последний раз. Не самая большая плата за личное спокойствие. Можно сказать, легко отделался.
Но на всякий случай лучше по-скорому лечь на дно, пока Захарыч не пожалел о своем решении. Позвонить родителям, чтоб они к родственникам уехали погостить, да и самому к кому-нибудь в гости податься. Скажем, к армейскому корешу Ромке. Он давно к себе к Бежецк звал, так что самое время его проведать. А Захарыч пусть теперь крутится, как хочет! Гельку обидел, ему лицо разбил — еще немного — и, кроме Косяка и его подручных, у Захарыча в подчинении никого не останется, все разбегутся. Так ему и надо, уроду!
* * *
Гелька пылила по проселочной дороге, прокручивая в уме разговор с Игорем. Нет, ну точно — нахал! Интересно, у них здесь на Брянщине все такие или через одного? Еще толком и познакомиться-то не успели, а уже начал удочки забрасывать: мол, люди с такими именами, как у нас, счастливы в браке. А ничего пооригинальнее придумать не мог? Сказал хотя бы что-то вроде: «Вы верите в любовь с первого взгляда или мне подойти к вам во второй раз?» А то — имена!
И какой черт его занес в «Харчевню» именно в тот момент, когда там находилась она? Весь аппетит из-за него, засранца, пропал! Да еще и официантка эта непробиваемая! Можно подумать, у них на весь ресторан всего одна папка с меню! Интересно, а как они выкручиваются, когда к ним полный зал посетителей приходит? Друг другу по очереди меню передают?
Да нет, скорее всего, официантке просто лень было вторую папку достать! Мда, поработала бы она в любом столичном ресторане, вмиг бы культуре обслуживания обучилась!..
За всеми этими размышлениями Гелька и не заметила, как практически подъехала к Заречью. Остановившись на холме, она вышла из машины и полюбовалась на розовую в лучах предзакатного солнца деревеньку. Аккуратные ухоженные домишки, кое-где дым из труб тонкой струйкою в небо вьется. Слышно, как мычат коровы, — наверное, торопят хозяев, чтобы те избавили их от нагулянного за день молока. Где же дом ее деда? Ах да, вот же он, почти посредине деревни! Выглядит, конечно, по сравнению с другими избами, не очень, но оно и понятно. Вряд ли у деда в последние годы руки до ремонта доходили. Ну, ничего, она перетерпит. В конце концов, ей тут не так уж и долго жить, от силы месяц, ну, может, два. А потом с новыми силами обратно в Москву, иначе, чего доброго, привыкнет бездельничать!
Гелька улыбнулась. Ну, чего-чего, а уж бездельницей ее назвать ни у кого язык не повернется. Впрочем, как и белоручкой. Она что за учебу, что за работу всегда бралась так, будто от того, как она реферат напишет или квартальный отчет составит, вся ее будущая жизнь зависит. Так что ничего страшного, если она позволит себе небольшой отдых в Заречье. Ей это только на пользу пойдет.
Усевшись обратно в букашку «матиза», Гелька резво скатилась с холма в распадок. Заречье пропало из вида, но Гелька ничуть не волновалась. Всего-то осталось еще на один холм взобраться, потом метров двести по извилистой дорожке, и она на месте.
Увы, посреди распадка коварно раскинулась лужа, судя по всему не пересыхающая и в самое страшное пекло. Ангелина, даже не успев толком среагировать, со всего хода въехала в нее. «Матиз» мгновенно забуксовал и зарылся в бурую жижу по самые пороги и выше. Гелька с отчаяния еще сильнее нажала на педаль газа, и из-под колес на борта машины полетели комья грязи. «Матиз» дернулся и ощутимо опустился еще ниже, словно собираясь зарыться в землю по самую крышу.
«Ну все, приехала», — со злостью подумала Гелька, вылезая из машины и тут же по колено провалившись в жадно чавкнувшую лужу. Колготки и туфли вмиг намокли, а в довершение всех несчастий размотался завязанный на голове белый шарф и одним концом проехался по жиже. Оглядев безнадежно испорченную вещь, Гелька сорвала с себя злополучный шарф и окончательно утопила его в грязи. На ее глаза навернулись слезы от жалости к себе. Ну вот, все так отлично начиналось, и на тебе! Мало того, что в таком виде в деревне появиться — насмешек не оберешься, так еще и машина намертво завязла! Если б она эту гадкую лужу хоть чуть-чуть пораньше увидела, успела бы по обочине объехать, а тут такая незадача! Теперь она выглядит как типичная городская простофиля, никогда раньше с асфальта не съезжавшая. Как обидно-то!
16 
