17 
— Очень приятно это слышать, — сказала я, освобождая руку от его хватки.
А чтобы не отпугнуть Спешнева, тут же взяла бокал с вином. Мол, пить очень захотелось, поэтому и руку убрала. Ничего личного.
Но, судя по его масленым глазам, остановить Дмитрия Аркадьевича могло лишь стихийное бедствие вроде урагана, наводнения или появления нашей кадровички Екатерины Ивановны, главной офисной сплетницы.
— Это чистая правда, — закивал Спешнев. — Я не сомневался, что мы поймем друг друга.
Я приветливо улыбнулась Диме. Не мешает его немного подбодрить. Мы же взрослые люди и должны вести себя соответственно.
Моя любезная улыбка по своим последствиям чем-то напомнила землетрясение в миниатюре. Спешнев вздрогнул, шумно задышал и потянулся ко мне через стол, сбив по пути графинчик с водой, подставку с соусами и мой бокал. Я чудом уберегла свои брюки от потоков разноцветных жидкостей.
Нас тут же окружили бесшумные официанты и ликвидировали последствия аварии. Я изо всех сил пыталась сдержать улыбку, но боюсь, что желание захохотать во все горло было прямо-таки написано на моей физиономии.
Правда, Спешнев ничуть не смутился. Он окинул меня орлиным взором и заметил:
— Вот что с мужчинами делает страсть!
Я была польщена. Каждая женщина, даже если она не обладает голливудским стандартом красоты, мечтает о том, чтобы в ее присутствии у мужчины учащалось сердцебиение и перехватывало дыхание. Чувствовать себя желанной и любимой — какое банальное стремление, но женщине никогда от него не избавиться…
— Может быть, поедем? — поинтересовался он, когда последствия «землетрясения» были ликвидированы.
Я, если честно, рассчитывала на десерт, но капризничать не стала. Может быть, Дима внезапно осознал, что у него не хватит средств рассчитаться за все это великолепие.
Но напрасно я боялась, Спешнев достал бумажник необъятных размеров, небрежно повертел его в руках и извлек на свет божий карточку. Никакой грубой наличности, детка, все по высшему классу. Как и предполагалось, я немедленно восхитилась. Чудесно, должно быть, не жить от зарплаты до зарплаты, пересчитывая каждую копейку. Счастливица Лиза, например, уже давно забыла, что это такое. Неужели и мне улыбнется удача?
Мы вышли из ресторана. Спешнев аккуратно поддерживал меня под локоток. Он навис надо мной, большой, грузный, воплощение респектабельности и достатка. Я поплотнее закуталась в плащ и вдохнула загазованный московский воздух, но на меня непривычно пахнуло свежестью. Видимо, пока мы ужинали, прошел дождь. Мне вдруг стало грустно. Виновата была погода, а может быть, вино или воспоминания о таком же дождливом вечере…
Я обернулась к Диме. Нет, я не позволю себе грустить. Рядом со мной красивый, сильный, состоятельный мужчина, который подходит мне по всем статьям. Со временем я научусь его любить и стану ему идеальной спутницей жизни. Я хочу быть рядом с ним. Я знаю, что смогу привязаться к мужчине, если буду ощущать его поддержку и заботу. Его любовь обязательно высечет искру в моем сердце, и наши души будут едины, и мы будем счастливы…
— Поедем ко мне, а, Маш? — спросил Дима и потерся щекой о мою щеку.
Как? Уже?
Мое паническое молчание было принято за безоговорочное согласие. Дима вел меня к машине, а я безвольно переставляла ноги. Можно было сколько угодно убеждать себя в том, что Спешнев мне симпатичен, что он для меня идеальный жених и что за него надо хвататься обеими руками. Ехать к нему домой я была не готова. По крайней мере, пока.
Он распахнул дверцу машины. Закатывать сцену из «Орлеанской девственницы», стоя на холодном ветру, мне не хотелось, и я полезла в салон. Объяснимся по дороге. Он должен будет меня понять.
Хотя я сама себя не понимала. Мы с Димой знакомы несколько месяцев. Я ему симпатична, он мне тоже, мы взрослые, свободные люди, не обремененные лишними узами и моральными соображениями. И, тем не менее, я подыскиваю слова для отказа. В чем дело? Неужели я подсознательно намереваюсь завлечь Спешнева, играя на его первобытных инстинктах?
Я была о себе лучшего мнения.
За этими размышлениями время пробежало незаметно, и я очнулась, лишь когда рука Спешнева сдавила мне коленку, а его голос промурлыкал:
— Мы уже скоро приедем, Машенька. Еще минут десять.
Медлить дольше было нельзя. Иначе через десять минут этот крупный солидный мужчина начнет срывать с меня одежду, и доказать ему, что это совсем не входит в мои планы, будет делом нелегким.
17 
