Капец
62 
Выйдя из машины, она, на подкашивающихся от волнения ногах, подошла к знакомым дверям и застыла перед прозрачной, ярко освещенной стеклянной витриной фотоателье. Затем принялась колотить в запертую дверь.
* * *
Аркадий хоть и впустил ее, но держался с ней весьма холодно и настороженно. Очевидно, он еще не знал, зачем она пришла и, главное, как прошло свидание с «клиентом», которого ей устроили при его косвенном участии.
– Аркадий, я не собираюсь ни в чем тебя обвинять, если даже ты и являешься хозяином этого воздушного борделя… – начала она, стараясь не глядеть ему в глаза и чувствуя, как силы оставляют ее. Она пока что еще не могла признаться ему, что пришла сюда лишь потому, что больше ей и податься-то некуда. К Аперманис, где все уже спали, ей не хотелось возвращаться, оставаться у Чайкина означало всю ночь провести в разговорах о возможном пребывании крымовской компании на Французской Ривьере… Оставался только Португалов.
– Почему «воздушного» борделя? – Он достал сигарету и закурил. Бледное и красивое лицо его выглядело уставшим, а печальные глаза тоже, казалось, избегали ее прямого взгляда.
– Да потому, что девушки встречаются с мужчинами где придется, потому что нет квартиры или гостиницы, словом, это не публичный дом, а нечто еще более неудобное во всех смыслах…
– Судя по всему, тебе уже позвонили и ты с кем-то встречалась.
– Правильно. Но тебе ли не знать, с кем именно я встречалась? Разве не ты являешься тем единственным хозяином, выдающим себя за обыкновенного фотографа, другими словами – разве ты не сутенер?
– Наверное, ты познакомилась с Глобусом.
– Это еще кто?
– Юрий Игоревич Гольцев, которого все в городе знают как Глобуса. У нас с ним старые счеты, он терпеть меня не может и считает, что я – «голубой». Это он тебя снял?
– Его звали Юрой, он был уже немолод, очень крупный мужчина, сначала вел себя довольно прилично и даже пытался философствовать, а потом, когда я отказалась обслужить его прямо на улице, в каком-то тупике, грязно выругался. Мерзкий тип…
– А ты не боялась?
– Боялась.
– Значит, я правильно сделал, что больше никому не показывал твою фотографию…
– Ничего не понимаю.
– Да что же тут непонятного?! – раздраженно воскликнул Аркадий и заметался по мастерской. – Мне позвонили и поблагодарили за твою фотографию. Желающих познакомиться с тобой оказалось больше чем достаточно. А поскольку я не верил в то, что ты таким вот идиотским – прости уж мою откровенность! – способом сможешь узнать что-нибудь новое о Марине Бродягиной, то решил тебя оградить от этих мужчин. Мужчины – они и есть мужчины. И я страшно переживал, когда узнал, что тебе назначили встречу.
– Но как ты об этом узнал? Тебе что, кто-то докладывает об этом?
– Все очень просто. Эта служба тем и хороша, что практически вся держится на телефонных звонках и операторах, а поскольку почти все операторши – мои бывшие модельки, то мне ничего не стоило навести справки, касающиеся того или иного номера девушки…
– Я тоже шла под номером? И каким же образом ты оградил меня от потенциальных клиентов?
– Позвонил одной девушке и рассказал, что ты вернулась ко мне и сказала, что передумала, что встретишься только с одним мужчиной, и все… Этого оказалось достаточным – там тоже работают неглупые люди, которым не нужны осложнения.
– Так, значит, ты не… гей?
– Нет, меня зовут Аркадий. Хочешь чаю?
– Хочу. У меня сегодня был жаркий денек. Я смертельно устала. А завтра мне предстоит еще более сложный день… Скажи, почему ты не смотришь мне в глаза? Ты хочешь мне что-то сказать?
Португалов подошел к ней и взял ее лицо в свои ладони:
– Послушай, я не знал, что твой муж работает в этой КОНТОРЕ…
– Харыбин? Он что-нибудь узнал?
– Да он был здесь! Он угрожал разнести мою мастерскую, орал на меня, как психопат…
– Не обращай на него внимания. Я ушла от него, и он знает, что я к нему не вернусь. А бесится так потому, что ему, очевидно, стало известно о том, что я снялась в обнаженном виде для сомнительных целей. Это страдает не он, а его самолюбие. Но мое самолюбие тоже пострадало еще там, в Москве, когда он встречался со своими любовницами… А ты ничего не бойся, ты здесь ни при чем… Кстати, я же могу ему позвонить, он наверняка сейчас дома…
И она, вспомнив, что Харыбин еще в городе и скорее всего находится сейчас в своей квартире, в той самой, куда еще год тому назад приводил ее, Юлю, где и убедил ее стать его женой, решила ему позвонить. Трубку долго не брали. И тут ей на глаза попал клочок бумаги, записка, затесавшаяся на столе среди разбросанных испорченных снимков: «Паша, позвони…»
62 
