97 
И правда, в этот момент в раскрытую дверь спальни влетела большая синяя бабочка, подарок Тина. Уезжая, я оставила блюдца с кусочками фруктов и разведенный водой мед, и, как ни странно, бабочки прекрасно себя чувствовали. Лила взлетела и погналась за ней, звонко смеясь. Внезапно Лила превратилась в сиреневого мотылька и запорхала вокруг синей бабочки. Я завороженно наблюдала за их танцем. И вот мотылек подлетел ко мне, его крылышки щекотали мои щеки, мои веки опустились...
...Красный закат бросал отсветы на серую воду небольшой речушки, закованной в гранитные берега. На горбатом мостике стоял Грег, облокотившись на каменный парапет, и пристально смотрел вниз. В его руках белела пышная ветка цветущей сирени. Его лицо было настолько печально, что я бросилась к нему, забыв, кто я сейчас или, может, что. Его глаза расширились. Грег оглянулся по сторонам, и я поняла, что он меня увидел. Я уселась на парапет рядом с ним и повернулась, заглядывая ему в лицо.
— Я ждал тебя!— тихо произнес он.— Ты даже не представляешь, как ждал!
— Ты видишь?— спросила я, придвигаясь максимально близко.
— Да,— прошептал он и снова оглянулся— прохожих не наблюдалось.— Вижу туманные очертания девушки, сидящей ко мне лицом на парапете, и слышу ее шелестящий голосок, И знаю, что это ты, любимая! Ты можешь побыть со мной подольше?
— Боюсь, что нет,— быстро ответила я. И склонившись к его уху, начала рассказывать о поездке к славам и о Багровой Жемчужине. Грег не шевелился. Но его лицо посветлело.
— Совсем скоро я увеличу количество твоей крови,— добавила я радостным голосом.— Поэтому не грусти. Надеюсь, что скоро мы будем вместе!
— И я надеюсь, - прошептал он. - Я уже с трудом переношу мое нынешнее бытие. Я словно белая ворона. Хорошо, что сейчас поэзия переживает своего рода эстрадный период. Многие поэты выступают с концертами, и это модно. Мы в чести, поэтому мне прощают всякие странности. Я окончательно замкнулся, стараюсь ни с кем особо не дружить, потому что все время боюсь проговориться. Уже было несколько проколов, ведь я знаю намного больше своих соотечественников. Догадываешься, каково это, иметь подобные знания? Есенина найдут повешенным в «Англетере» буквально через два года, Маяковский застрелится через семь лет. Но сейчас-то они живы! И я могу их видеть, слышать. Но не могу ничего предотвратить! Это сводит с
ума!
— Ты должен вытерпеть!— взволнованно произнесла я и попыталась коснуться его щеки. Но, конечно, мои пальцы прошли сквозь нее.— Иначе будущее неотвратимо изменится!
— Знаю!— раздраженно ответил Грег.— Можешь мне про это не напоминать! Но иногда становится настолько невыносимо, что хочется снова повеситься и покончить с этой опостылевшей жизнью, в которой я совершенно чужой! И в которой нет тебя! - с горечью добавил он.
— Но ведь ты помнишь призрака О?— ответила я. - Он тоже прошел подобный путь. Не хочешь же ты превратиться в такую субстанцию и болтаться между мирами?
— Не хочу,— прошептал Грег и опустил глаза.— Призрак явился вовремя. И я помню о нем!
Грег бросил ветку сирени. Я обернулась и видела, как она летит вниз. Тихий всплеск, и белые цветы поглотила красноватая вода. Глаза Грега стали печальными. Я понимала, что он в глубочайшей депрессии.
— Ты должен собраться с силами,— твердо произнесла я,— и ждать! Или ты больше меня не любишь?— спросила я, решив прибегнуть к легкой манипуляции.
Грег вздрогнул и поднял глаза. Их прозрачная голубизна наполнилась влагой.
— Как ты могла такое подумать?
— Просто вижу, что ты окончательно упал духом,— ответила я.— Но ради любви ты должен все вытерпеть! Иначе я буду думать, что твое чувство было поверхностным.
— Я вытерплю,— прошептал он и попытался улыбнуться.— Ведь я люблю тебя больше всего на свете! Даже больше жизни!
— И я тебя люблю! И сделаю все!
Мне хотелось рассказать ему про Атанаса и Леру, про нападение на моего отца, про исчезновение Ренаты, но я сдержалась, решив, что подобные новости еще больше его растревожат. В этот миг сиреневый мотылек пролетел между нами. Грег прикрыл глаза. Его лицо начало смазываться...
...Я очнулась и увидела Лилу. Она сидела на колокольчике и отряхивала помявшуюся юбочку. Я тихо поблагодарила ее, сказав, что обязательно должна была сообщить Грегу о моей поездке к славам и о результате. Но она не исчезала, словно ждала вопроса. И я задала его:
97 
