3 
– Мне кажется, что вражда между нами и американцами, – продолжил виконт, – еще более усугубилась после начала войны с Францией. Мы поначалу продолжали думать, что Америка, имеющая флот из семи фрегатов и около дюжины шлюпов, не пожелает развязывать войну на море, и не рассматривали такой возможности.
– Я, конечно же, слышал, что президент Мэдисон объявил войну Англии в 1812 году, – согласился Хорн, – но не думал, что американцы способны причинить какой-нибудь существенный вред.
– Чего мы не могли ожидать – так это появления огромного количества быстроходных каперских судов, занявшихся грабежом купеческих кораблей, следующих из Канады я Вест-Индии.
В его голосе послышались резкие нотки, когда он продолжил:
– Они даже пересекли Атлантику и появились у английского и ирландского побережья; некоторые из них атаковали суда, следующие в Архангельск!
– У них, должно быть, хорошие корабли, милорд.
– Именно так! У них превосходные фрегаты, гораздо более быстрые и совершенные; команды на них тщательно укомплектованы и обучены.
– Я и не догадывался об этом, милорд! – воскликнул Конрад, – Грабежи, которые творят американские каперы у берегов Шотландии и Ирландии, – говорил виконт, – привели к тому, что сейчас практически невозможно получить страховой полис на что-либо перевозящееся по морю – его подписывают лишь в случае уплаты огромного страхового взноса.
– Я с трудом могу в это поверить!
– Когда вы окажетесь в тех водах, вы сами увидите, – уныло добавил виконт, – что американские инженеры и судостроители создали корабли, способные обогнать любой фрегат или шлюп королевского флота, кроме, быть может, вест-индских пакетботов.
После недолгой паузы виконт продолжил:
– На острове периодически возникают проблемы с продовольствием; именно поэтому задача «Непобедимого», капитан Хори – защитить торговые пути Королевства и избавить нас от произвола каперов, не обращающих внимания на то, что война между Англией и Соединенными Штатами давно закончена.
– Я сделаю все, что в моих силах, – тихо ответил капитан.
Сердце его было готово от радости выпрыгнуть из груди – он получил новый двухпалубный корабль!
Он уже решил было, что встреча закончена, но виконт вновь заговорил:
– Как я уже сказал, для вашего плавания к берегам Антигуа существует две причины, о главной из которых я еще не упомянул.
– Совершенно верно, милорд!
– Вам необходимо плыть именно к Антигуа для того, чтобы доставить туда будущую жену губернатора острова.
В кабинете повисла тишина. Голосом, в котором явно звучали скептические нотки, капитан произнес:
– Женщина? Вы хотите сказать, милорд, что мне придется взять на борт женщину?
– Да, кроме того, мне кажется, она – ваша родственница. Ее имя – леди Делора Хорн, ее брак с лордом Граммелем был устроен по инициативе ее брата – графа Скосорнского, в настоящее время находящегося на Антигуа.
Даже если бы в эту минуту в кабинете выстрелили из пушки, капитан не был бы изумлен сильнее.
Во-первых, из-за давно укоренившегося флотского правила, по которому на борт судна не допускались женщины; а, во-вторых, эта женщина относилась к той ветви его родственников, которую он не только презирал, но даже в какой-то степени ненавидел.
Дед Конрада был младшим братом третьего графа Скосорнского.
Братья сильно разругались, что послужило разделению семьи на два враждующих клана.
Четвертый граф Скосорнский продолжал в том же духе, игнорируя отца Конрада. Их семьи старались казаться независимыми друг от друга, хотя в каждой из них были прекрасно осведомлены о делах другой.
Сам Конрад был слишком поглощен военной карьерой – начав с гардемарина – чтобы принимать участие в семейных междоусобицах, и не считал это достойным времяпровождением для взрослых людей.
Однажды, правда, он встретил пятого графа Скосорнского, после чего у него появилась стойкая антипатия к кузену.
Дензил относился к тому типу молодых людей, которых презирали и осуждали в приличном обществе.
Унаследовав титул с огромным состоянием в возрасте двадцати двух лет, он забросил свое фамильное поместье в Кенте – наведываясь туда лишь для того, чтобы закатывать дикие оргии – и уехал прожигать жизнь в Лондон.
В клубах, где он был частым гостем, имя Дензила стало синонимом кутежа и бессмысленного неистовства; газетчики имели неплохой заработок описывая скандальные истории с его участием или рассказывая о его романах, которые он завязывал практически со всеми знакомыми женщинами.
3 
