Очень понравился!
19 
Они остановились под фонарем, в свете которого казались друг другу окрашенными в какие-то блеклые, неземные тона. Лицо Джулии, которое раньше было слишком худым, немного округлилось и несколько утратило свое измученное выражение. Это ей шло — она даже выглядела моложе.
— Для этого вы должны стараться более настойчиво, — сказала она. — Это лишь вопрос решительности.
— А если я не хочу быть решительным?
Пошел снег, сначала редкими хлопьями, потом все гуще и гуще. Сквозь эту завесу она изучала его лицо, освещаемое холодным светом.
— Все равно я уйду и оставлю тебя, — прошептала она. — Рано или поздно.
— Я знаю, — печально сказал он. — Но кто знает, когда? Во всяком случае, не сегодня.
С этими словами он притянул ее к себе, и она прижалась к нему, подставив губы для поцелуя и со страстью ответив на него.
В канун Рождества, в полдень, с башни Кастель Сант-Анджело в Риме был произведен пушечный выстрел, означавший официальное начало рождественских праздников.
Джулия и Пьеро слушали праздничную программу по купленному ею транзистору. Ресторан был закрыт, Винченцо отправился к семье, а она устроилась на Рождество в палаццо.
Они запаслись праздничными сладостями, включая pannettone, традиционный фруктовый кекс. За едой Джулия сказала:
— Помню, когда была маленькая, в канун Рождества я вывешивала свой чулок.
— В Италии дети так не делают, — объяснил Пьеро. — Чулки вывешиваются только на Епифанию, шестого января.
— Ну, я не буду ждать так долго и вручу вам свой подарок сейчас.
— Ты уже подарила мне перчатки и шарф две недели назад, — напомнил он ей.
— Да, я была вынуждена подарить их вам раньше, потому что иначе вы бы замерзли до смерти. А что случилось с деньгами, которые вы обещали потратить на себя?
— Я их проиграл. Когда-то я был известен тем, что срывал банк в Монте-Карло.
— Ладно, можете не рассказывать. Как бы то ни было, получайте ботинки и теплые носки. Не знаю, правильно ли я определила размер.
Размер подошел идеально. Старик надел обновки и гордо продефилировал по комнате. Джулия улыбалась и аплодировала.
— А это тебе. — Старик вытащил из кармана какой-то маленький предмет, заботливо завернутый в газету.
Развернув сверток, она увидела фарфоровую фигурку Пьеро в черной маске и трико из разноцветных лоскутков. Теперь она поняла, куда подевались его деньги. Она видела фигурку в магазине, и она стоила целое состояние…
Винченцо подарил ей сотовый телефон. Он позвонил ей в середине дня на Рождество.
— У тебя грустное Рождество.
— Да нет, не очень. Теперь у меня есть друзья и есть надежда. Я слышу, там с тобой твоя племянница? — Она расслышала смех маленькой девочки.
— Да, это Роза.
— Какой приятный звук, — задумчиво сказала Джулия.
— Придет и твое время. Держись за эту надежду.
После рождественского затишья на них сразу налетел шквал работы. Когда они убирались на второй вечер, Джулия спросила:
— Не возражаешь, если я уйду пораньше? Мне надо вернуться к Пьеро.
— Он что, неважно себя чувствует? — быстро спросил Винченцо.
— Немного простудился. Просто я хочу поухаживать за ним.
— Наверное, простудился, когда ходил на Сан-Заккария. — Винченцо застонал. — Не надо бы ему этого делать в такую погоду.
— А он больше и не ходит. Он не был там с тех пор как… С того дня, когда я ездила на Мурано.
Подходя к дому, Джулия посмотрела на окно: не стоит ли там Пьеро, как он иногда делал, поджидая ее. Но за стеклом она не увидела его лица, и это почему-то заставило ее побежать.
Он, наверное, просто спит, но все же…
Войдя в комнату, она не сразу увидела его. Старик лежал вытянувшись и тяжело дышал. Джулия старалась не шуметь, чтобы не разбудить его, но потом поняла, что он вряд ли проснется, что бы она ни делала.
Его лоб был горячим на ощупь, и дышал он с каким-то ужасным скребущим звуком.
— Пьеро. — Джулия легонько потрясла его. — Пьеро!
Старик приоткрыл глаза.
— Ciao, cara [1], — прохрипел он.
— Боже мой, — выдохнула она. — Плохо дело.
Слушайте, я пошла за помощью…
— Не надо. — Его горячая рука нашарила ее руку. Я останусь здесь, — прошептал он. — Останусь с тобой.., только с тобой.
— Нет, — взволнованно возразила Джулия. — Ты должен поправиться. Я позову Винченцо. Он знает, что надо делать. — Потом, не успев прикусить язык, чтобы не дать вырваться этим идиотским словам, она услышала свой голос:
19 
