83 
Не плохо, нет! — я не это хотел сказать.
Я, я, я…
Отчего так бывает: возвращаясь в самое начало, в далекие дни, месяцы, годы, первым делом я влетал, оседлав гребень волны, в цвета и звуки, оттенки и отголоски — помните?
…Осень явилась самозванкой. Пышная, сияющая, она раскрасила деревья в пурпур и золото плодов; небо налилось особенной синевой…
…Тут тебе и хитрый изгиб, и полировка, и резьба — цветы всякие, и листики, в придачу разукрашены, как папина клумба! И накладки костяные, и даже тетива — подумать только! — разноцветная!..
…Своды грота озарились призрачной вспышкой — это полыхнуло ослепительной лазурью кольцо из пены…
Сейчас иначе. Особенно когда вокруг, сменяя ночь ожидания, встает день ожидания: Спарта, столпотворение людей, только и разговоров, что о прелести Елены — тенью за разговорами, сводя прелесть на нет, маячит главное: кому удача?! кого рвать станем?!
Почти нет красок.
Почти нет лишних, посторонних звуков. Да, блеют овцы перед закланием, ржут кони, оглушает гомон многочисленной челяди, повизгивают рабыньки, глашатай что-то орет про завтрашний выход басилея Тиндарея к достославным женихам…
Слышу, не слыша.
Память избирательно скользит по лицам. Память-слепец: видит пальцами. Ощупывает. Я верчусь вьюном в самой гуще толпы, знакомлюсь, приветствую, улыбаюсь, отвечаю и спрашиваю, но это все пустяки. Почему? почему мне чудится: я складываю бревна в основание погребального костра?! Запоминаю каждую неровность, трещину коры, отличаю ясень от липы…
И еще: пронзительный голос аэда. Ангел, старый приятель тут как тут: затесавшись в середину, поближе к вертелам с мясом, он терзает лиру, вереща славословия женихам. Сам спрашивает, сам отвечает.
Да, я слышу.
ЮГ ПЕЛОПОННЕСА,
ЛАКОНКАЯ ДОЛИНА,
ЗАПАДНЫЙ БЕРЕГ РЕКИ ЭВРОТ;
Спарта
(Агонистический дифирамб[52])
- — Кто сей, пред ратью ахейскою, муж и великий, и мощный?
- Выше его головой меж ахейцами есть и другие,
- Но столь прекрасного очи мои не видали,
- Ни столь почтенного,мужу-царю он подобен!
…у него борода! Настоящая, темная. Вьется. Наверное, так легче скрыть вялый подбородок. А нос — всем носам нос! Кажется: глаза голубыми ледниками застыли по обе стороны горного кряжа. Слова цедит неохотно, по капле, не смотрит — взирает, не говорит — вещает.
Руку, однако, подал.
- — Муж сей пространнодержавный Атрид Агамемнон,
- Славный в Элладе, как мудрый владыка и доблестный воин,
- Между передних свирепствуя, губит ряды браноносцев…
- — Кто же, скажите, стоит молчаливо поодаль, взирая
- На остальных женихов, будто яростный лев на овнов тонкорунных?
…похож на старшего брата. Очень. Тот же долгомерный носище, прозрачность взгляда… Жаль, лед слегка подтаял. Блестит тайной слезой. Но — белобрыс, вроде Ментора. Безбород. Губы узкие, ниточкой. Шрам вместо рта, застарелый рубец. Солнце отшатывается от его бледных щек; синяя жилка бьется на виске. И ноздри трепещут.
- — Вождь Менелай, сын Атрея, всегда говорит, изъясняяся кратко.
- Мало вещал, но разительно он — зато в битве из первых,
- Сердце героя наполнено смелостью мухи, которая, мужем
- Сколько бы крат ни была, дерзновенная, согнана с тела,
- Мечется вновь уязвить…
- — Кто еще оный ахеянин, столько могуче-огромный?
- Он и главой, и плечами широкими всех перевысил!
…бык. Впрочем, нет: бычок. Венец туго врезался влоб выжимая капли пота. Налитые кровью глазки раздражен-) но шарят в поисках: кого б боднуть?! Странно: здесь он больше всех, а топчется неуверенным в себе мальцом, ежеминутно готовый ринуться доказывать свое первенство. Вот и сейчас: руку подал, а сам багровеет, пыхтит втихомолку — раздавлю! Не раздавит, но больно. Врать на стану.
Скажи такому: в Эврот с кручи прыгать опасно! — сиганет без раздумий.
- — Муж сей — Аякс Теламонид, твердыня данаев!
- Кто б ни желал, против воли Аяксовой с поля его не подвигнет
- Силой иль ратным искусством! И он не невеждой, надеюсь,
- Сам у отца в Саламине рожден и воспитан…
- — Ныне поведайте, Музы, живущие в сенях Олимпа,
- Кто средь мужей и любезен, и ликом приятен?
- Думаю, он не последний из славных героев?
…виски-то совсем седые! Не старше прочих, но рядом с ним чувствуешь себя неловко. Предложить дружескую чашу? состязания в беге? — улыбнется краешком рта, все. Когда ему кажется, что на него никто не смотрит, начинает грызть ногти. Привычка. А голос бронзовый. Гулкий.
83 
