Капец
261 
Под зорким глазом портье Ренделл осматривал квартиру Лебруна, его жалкие сокровища — два потрепанных костюма и такое же пальто, какое-то белье в ящиках, рваные книжки. Если не считать нескольких неоплаченных счетов из лавки зеленщика и пустых бланков, здесь не было никаких личных бумаг или визитных карточек, не было ни единого письма, которые могли бы дать какой-нибудь намек на какие-либо связи или родство с другим живым существом.
— Ничего, — устало сказал Ренделл. — Ни одной фотографии, ни одной заметки, ни одной записки.
— У него было несколько знакомых дам. Но в остальном он жил как отшельник, — сообщил портье.
— Похоже, будто здесь уже кто-то был и очистил квартиру от малейших признаков индивидуальности.
— Насколько мне известно, посетителей здесь не было, исключая полицейских и вас, синьоре.
— Выходит, что единственным, что осталось от Роберта Лебруна — это его тело, — печально сказал Ренделл. — И где же находится труп?
— Полицейские сказали мне лишь то, что если кто-либо, родственник или знакомый, обратится ко мне, он сможет в течение месяца забрать тело из Obitorio…
— Из морга?
— Si, из морга. Они будут держать тело месяц, ожидая кого-нибудь, кто обратится к ним и оплатит стоимость похорон. Если никто не придет, тогда тело похоронят на Campo Comune…
— Campo Comune? Вы хотите сказать, это что-то вроде «поля гончара»? <Согласно легенде, тело повесившегося Иуды похоронили на поле, принадлежавшем какому-то гончару, и которое купили за пресловутые тридцать сребреников. Здесь, место, где хоронят неопознанных покойников. — Прим. перев.>
Портье поддакнул.
— Ну да, то самое место, где хоронят людей, за которыми никто не пришел.
— Мне кажется, для полной уверенности мне следовало бы увидеть тело, — сказал Ренделл. Полиция нашла у покойного какие-то документы, следовательно, кто-то из них мог сейчас иметь какими-то бумагами с именем Лебруна. Ренделлу хотелось ознакомиться с ними. — Как я могу сделать это?
— Вначале вам следует пойти в Квестуру, городское полицейское управление, за разрешением увидеть тело и произвести опознание.
Вот каким образом Ренделл попал в полицейское управление, где написал заявление с просьбой увидеть останки Роберта Лафоржа — Роберта Лебруна. Очутившись перед молодым офицером, который вел это дело, Ренделл сообщил тому различные имена Лебруна, описал погибшего француза, его возраст и еще пару мелочей. После этого он назвал собственное имя и род занятий, сочинив историю о своей дружбе с Лебруном, о том, что они встречались в Париже и о том, как он хотел увидеться с ним во время своего пребывания в Риме. После этого Ренделл заполнил четыре страницы Processo Verbale, нечто вроде официального отчета, после чего ему выдали письменное разрешение осмотреть тело, опознать его и получить для похорон, если он этого пожелает. Поскольку американец был всем этим сконфужен, молодой офицер вызвал такси и направил водителя в городской морг.
Такси притормозило, и Ренделл выглянул из окна. Сейчас они ехали мимо лабиринта зданий городского университета и уже добрались до площади Верано. Здесь водитель остановился окончательно. Он указал на четырехэтажное здание из желтого кирпича, окруженное стеной с двойными железными воротами, выкрашенными синей краской.
— Obitorio, — прошептал он.
Ренделл расплатился с ним, прибавив хорошие чаевые, после чего водитель снова осенил себя знаком креста, подождал, пока пассажир выйдет и на полной скорости умчался.
Пройдя через железную калитку в воротах, Ренделл очутился на небольшом дворе, окружавшем всю группу зданий. Над входом в ближайший и самый крупный дом находилась подсвеченная лампой вывеска. Там было написано: UNIVERSITA DI ROMA. INSTITUTO DI MEDICINA LEGALE E DELLE ASSICURAZIONI. OBITORIO COMUNALE.
Городской общественный морг. Самое подходящее местечко для теплой встречи с Робертом Лебруном.
Сразу же за дверью в здание его встретил охранник в неопределенного вида мундире. Далее по коридору был ряд дверей. Ренделл вручил охраннику свое полученное в полиции разрешение, после чего его направили в правую дверь, в комнату, где за длинной стойкой какой-то полный усатый мужчина с красным воротником на угольно-черном мундире просматривал какие-то бумаги.
Он поднял голову и что-то спросил по-итальянски.
— Простите, но я говорю только по-английски, — сказал Ренделл.
— Я говорю по-английски, не совсем хорошо, но все же, — ответил служитель морга. Он говорил приглушенным тоном, столь свойственным директорам похоронных агентств и служащим моргов во всем мире.
261 
