ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Обручальное кольцо

Дошла до половины, не понравился роман! Герой -невоспитанный мужлан, в школе вёл себя безобразно. Задумка книги... >>>>>

Во власти мечты

Ооооочень понравилась книга! >>>>>

Ваша до рассвета

Классный романчик! Читать! >>>>>




  8  

Поначалу что-то такое всегда наклевывалось, еле-еле дымилось и угасало само собой без видимых причин. Кстати, на твой вопрос "Почему?" Джандиери (помнишь?..) лишь растянул губы в улыбке.

Столь же похожей на настоящую улыбку, как похожи были здешние облав-юнкера на своих сверстников, юношей из хороших семейств, или даже на молодых кавалеристов Чугуевского военного поселения.

И еще: они вызывали у тебя симпатию.

Не по годам сдержанные в проявлении эмоций, они нравились тебе. Чувство, удивительное для экс-каторжанки, мага в законе. Может быть, это потому, что у тебя нет своих детей – да, Княгиня?

Все может быть.

– К обеду распогодится… как полагаешь, милочка?

– Да. Кетеван, ты скоро?

– Заканчиваю, тхавади.

Поначалу думалось: ничего особенного. Даже мысль: "Из таких, не попади они в училище, вышли бы славные крестники…" – даже эта тихая, вполне обычная мыслишка выглядела как есть, тихой и обычной. Что с тобой, Княгиня?! Почему из темных глубин все чаще всплывает былой разговор с Феденькой? стакан перед лицом твоим? слова простые, всей жизнью выношенные?!

Почему?!

Боишься?!

– …ты сейчас на меня сквозь стекло глядел, а другие – они на тебя, как на стекло, смотрят. И видят за Федькой-стеклом – меня. Старую, злую; умную. Жизнью битую. Разную. Просто они слепые…

Хочешь, я подскажу тебе, Княгиня: кто видится тебе за Федькой-Феденькой?!

Кто – через кривое стекло облав-юнкеров?..

Не хочешь?

II. ДРУЦ-ЛОШАДНИК или НЕПРАВИЛЬНЫЙ РОМ

Глаза твои пусть прямо смотрят,

и ресницы твои да направлены будут прямо пред тобою.

Книга притчей Соломоновых

Всей дороги от училища к дому – минут пять-семь. Ну, десять, ежели от самых конюшен считать, наискось мимо манежа. Опять же, без спешки: задержаться в умывальне, ополоснуться с душой, до пояса, переодеться в цивильное… или лучше сказать – в домашнее? И так ведь не в мундире ходишь. На фига попу гармонь, а конюху – мундир, пусть даже зовется он не конюхом, а "старшим смотрителем конюшен"?

Ты и не спешил.

Никуда.

Раньше и не подумал бы мыться-переодеваться – чай, не барин! Так бы и подался хоть на гулянку, хоть "на дело"; а притомился – здесь же и отдохнуть прилег бы, на соломке.

Было – сплыло.

Другим ты стал, баро, ай, совсем другим, будто уж и не ром вовсе, не маг в законе, не Валет Пиковый! А верно подмечено: и закон тебе не писан, и кудри ромские в парикмахерской месье Жиля обстрижены; разве что Валетом – остался. Это на всю жизнь, до краешка смертного. Думал ли раньше, гадал ли, каким боком жизнь эта самая обернется?

Не думал, не гадал, баро. И сейчас не гадаешь: пустое это дело, даже для козырного бродяги – самому на себя гадать, если только не «видок» ты. Да и «видоку» не все видно… Гадать не гадаешь, зато думать – думаешь.

Так ведь, Друц, душа непутевая?

Все так, все верно. Отродясь столько не думал, сколько сейчас. Стареешь, должно быть. Вон, и домом на старости лет обзавелся. Виданное ли дело: дом у таборного рома?

Ан, выходит, бывает, что и дуб кивает…

* * *

– Завтра у «щеглов» из второй роты пробная выездка. Как, Ефрем Иваныч? – покажешь джигитовку, тряхнешь стариной?

– Отчего ж не показать, Илларион Федотыч? – обернулся ты навстречу пожилому вахмистру, как всегда неслышно подошедшему сзади. Вернее, это вахмистр полагал, что неслышно; и ты не разубеждал его. – Когда выездка-то? Как обычно, в девять?

– В девять. Только ты гляди, Иваныч, рупь-за-два, без этих твоих… Без конфузиев, значит. Как в тот раз… Чтоб не увлекался, значит.

– Обижаешь, Федотыч, – с вахмистром ты давно был на короткой ноге. И звал его по-свойски, зачастую без труднопроизносимого «Иллариона», просто «Федотычем», взамен уставнго "ваше рвение". Надо сказать, что и сами училищные дядьки-наставники уставного обращения не любили. – Да ведь и ты рядом будешь. Одернешь, ежели что?

– Одерну. Только пока я тебя, кучерявого, дергать кинусь… Постарайся, рупь-за-два? «Щеглы» ведь, они «щеглы» и есть, желторотики! Пока разберемся: у кого нюх, у кого глаз, у кого хватка… ну, ты меня понял…

Морщинистое лицо Федотыча съежилось печеной картошкой; он оглушительно чихнул, трижды перекрестив рот.

Чтобы бес не влетел.

По сей день тебя мучили сомнения: есть ли у вахмистра допуск к спискам негласных сотрудников. Намекает ли? знает ли, с кем имеет дело? просто делится сомнениями?! Федотыч был не из «нюхачей», не из старших преподавателей, но служака опытный, тертый жизнью, у таких не в звании счастье, не в чине дело.

  8