31 
светил успокаивало и расслабляло. Тоненькая линия протянулась с неба и скрылась
за горизонтом, метеорит или выработавший свой ресурс спутник. Они иногда падают
нам на головы. В глубокой, необъятной тишине звездной ночи тихо тлели угольки
костра, и слышалось сонное дыхание Сциллы. Прохладный после Пустыни ветерок,
трепал ее желтую шерстку и шевелил кроны сосен. Глубокая всеобъемлющая тишина
уснувшего старого мира и степенный полет светлячков над пожухлой травой, были
нарушены треснувшем в очаге угольком. Сцилла вскинула уши, но спустя миг снова
провалилась в свой чуткий кошачий сон. Звездный купол был готов перевернуться и
засосать меня в свои необъятные загадки и глубины.
— Алекс, вы не спите? — Док приподнял голову, щурясь на меня близорукими глазами.
После почти часовых восторгов, радостных воплей и танца аборигена вокруг костра
по поводу очередного научного открытия, он снова превратился в степенного декана
кафедры биологии.
— Нет.
— Видите воон ту звезду. — Длинная рука вытянулась в сторону висящего на
горизонте голубоватого шара, намного превышающего размером другие звезды.
— Вы про звезду Мир? По ней, как и по Полярной очень хорошо ориентироваться. Она
никогда не смещается. Указывает четко на восток.
Тихий и грустный смешок Дока.
— Мир? Звезда? До чего же мы упали. — Он с вздохом лег на свою постель. — Все,
все постепенно теряется, все забывается. Скоро даже те крохи знания, которые мы
имеем, уничтожит песок, радиация и варварство прямоходящих приматов. Еще лет
двести и мы забудем свою историю, и племена дикарей будут называть Ядерную бомбу
богиней смерти, а автомобиль колесницей богов. Грустно.
Он помолчал, думая о чем-то своем. Я не сбивал его с мыслей, просто лежал и
смотрел на голубой шар звезды Мир.
— Вы не совсем правы. Это "МИР-2", самая большая космическая станция в истории
человечества находящаяся на стационарной орбите. — Он поднял руку, чертя в
ночном небе невидимые мне узоры. — Никакая не звезда. Просто последняя попытка
людей договориться о мире, сделав что-то сообща. Двадцать пять километров
металла, керамики и пластмассы. Тысячи человек экипажа, десятки посадочных
шлюзов, ядерный реактор, только что разработанная система искусственной
гравитации. Из этого так ничего и не вышло. Я читал книги. Война вспыхнула с
новой внезапной силой и о "Мире", как-то забыли. Кому было вспоминать о экипаже
в консервной банке, когда на планете разгорелся такой пожар? Теперь до окончания
веков она будет сиять на небосводе, а наши потомки будут называть ее звездой Мир,
или придумают еще какое-нибудь название. Грустно. Все теряется, все забывается.
Варвары жгут даже книги, а их осталось так мало.
— Человечество не все дерьмо и звери. Встречаются и порядочные люди.
— Да, но их так мало, намного меньшего того дерьма, которое готово вспороть
живот собственному брату за глоток воды.
— Вы так не любите человечество?
— А за, что нас любить? Превратили цветущую планету в пустыню. И зачем? Чего им
в жизни не хватало?
Я молчал. На этот вопрос просто не было ответа. Власть, деньги, престиж. Да мало
ли что! Мы всегда отличались повышенной агрессивностью к ближнему своему.
— Алекс… — Док помедлил, но, поколебавшись, спросил. — Если не секрет, куда вы
идете?
— В рай. — Мне нечего было скрывать.
Он удивленно приподнял голову.
— Рай? Это какое-то место или просто поставленная цель?
— И то и другое, наверное. — Я едва пожал плечами. — Прекрасная легенда,
рассказанная мне одним умирающим стариком о крае зеленой травы, чистой воды,
свежего воздуха.
— Но такие легенды есть у каждого народа. Кто видел этот рай, кроме умирающего
старика?
— Я видел.
Мне пришлось рассказать Доку о своем приключении во время Бури и о зеленой
полоске суши, которую я видел на мониторе компьютера. Док долго молчал, видно
анализировал все за и против, решая что-то для себя.
— Алекс, вы не против, если я пойду с вами? Вместе не так одиноко, а я заодно
еще понаблюдаю за вашей питомицей. А может и действительно, найду свой рай. Тем
более, — волнуясь, продолжил он. — Я хорошо знаю те места. Даже был у Великого
31 
