8 
Холл был выложен большими каменными плитами. Посредине лежал неимоверного размера ковер работы мастеров Обюссона. Панели черного дерева, по-видимому старинные, украшали стены, причем ни разу ни на одной не повторялся рисунок тонкой резьбы.
Боковая дверь открылась, и высокая, стройная женщина, одетая с парижским лоском, вышла навстречу Кристине. Нельзя сказать, что Диана де Фурнье была красавицей, но ее определенно можно было назвать женщиной весьма привлекательной. Кристина представляла ее себе, правда, несколько иной. Сначала она совершенно не могла понять, что нашел в этой женщине отец, однако в ее облике, несомненно, было что-то необычное.
То ли выражение глаз, то ли приветливая улыбка, то ли смущение, отразившееся на лице женщины, — точно сказать почему-то Кристина не могла, но она почувствовала себя более свободно под взглядом темных, теплых глаз хозяйки замка. Если бы еще не присутствие непредсказуемого Эжена, стоявшего рядом!
— Диана, я привез мадемуазель Лестер.
В его голосе сквозила холодность, вызывавшая у девушки дрожь. Диана де Фурнье пошла ей навстречу, раскрыв объятия.
— Мадемуазель, приветствую вас у себя от всего сердца. Надеюсь, вы правильно меня поймете, если я скажу, что Эдвард часто рассказывал мне о вас. Как бы вы все это ни воспринимали, моя милая, факт есть факт. Мы оба связаны своими обещаниями, и хотелось бы думать, что вы погостите у нас подольше.
— Я намерена провести у вас месяц, мадам, — решительно заявила Кристина.
Теперь, когда она, наконец, увидела женщину, которая была так дорога ее отцу, она поняла, что вполне сможет выдержать месяц в этих стенах. Лишь бы подальше держался от нее Эжен, который, это совершенно очевидно, невзлюбил ее с первого взгляда. Вот только почему?..
К счастью, сейчас он повернулся и ушел, чтобы вытащить ее багаж из машины. Диана крикнула ему вслед, что очень скоро будет подан ужин, и, к удивлению Кристины, повела ее прямо в кухню.
Кухня была огромной, как и положено в замке, построенном Бог весть в какие времена, возможно, сразу после Столетней войны. На потолке перекрещивались закопченные деревянные балки, соединявшие стены из грубо обработанного камня. Пока мадам де Фурнье накладывала кушанья на блюда, Кристина молча осматривалась, раскрыв рот лишь для того, чтобы попросить дать ей чая с молоком и сахаром.
— Ну, как вам французская кухня, мадемуазель Лестер?
— Очень вкусно, спасибо, мадам. Мне нравится ваш замок. Здесь так уютно. — Немного поколебавшись, она добавила — Я была бы очень рада, если бы вы звали меня просто Кристиной.
Она сразу же увидела, какое удовольствие доставила хозяйке своим предложением, Диана просияла улыбкой и сразу как-то успокоилась.
— Спасибо, моя милая, — ласково сказала она. — Вы тоже могли бы звать меня просто Дианой? Даже сын обращается ко мне так… Я знала вашего отца еще в те времена, когда он и ваша мать были вместе. Но я хотела бы, чтобы вы знали: я ни в коей мере не способствовала…
— Я не держу на вас зла, мадам, — прервала ее спокойно Кристина. Ей не хотелось говорить о своей жизни, но есть вещи, о которых молчать просто нельзя, если они рассчитывают общаться друг с другом без помех. Тем более, что Диана наверняка знает о ней почти все. — Мне известно, какую роль вы играли в жизни моего отца, и, вероятно, для вас не секрет, как поступила моя мать. Она оставила нас, когда мне было всего десять лет, и позже сознательно избегала всякой возможности со мной увидеться. Я знаю, вы были… подругой моего отца с тех пор, когда мне еще не исполнилось и двух лет, но в течение последующих восьми лет из того десятилетия, он считался женатым перед лицом закона и в глазах людей. Когда она ушла… во многих отношениях это было к лучшему. Вы знаете, я хорошо помню ее. Она была такой холодной, черствой, никого не любила. А я так хотела, чтобы меня любили, ласкали! От матери, однако, я не могла ждать ни любви, ни ласки. Возможно, и отцу доставалось тепла не больше, чем мне. Я ведь тогда об этом не задумывалась. Нет, мадам; я вас ни в чем не виню. Он заслуживал счастья, и, судя по тому, как он отзывался о вас, вы делали его счастливым.
На глаза Дианы навернулись слезы. Она быстро смахнула их, но они продолжали течь по ее лицу. Кристина поняла, что поступила правильно, когда решилась на откровенность.
Внезапно легкий шум за спиной заставил девушку резко обернуться. Она увидела Эжена, встретила его строгий взгляд. Наступило неловкое молчание, затем он произнес;
8 
