ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Падший ангел

На разок почитать можно >>>>>

Обольсти меня на рассвете

Прям Санта-Барбара. Столько по намешано >>>>>

Любовь — опасная игра

Продолжение этой книги: две свадьбы >>>>>

Моя до полуночи

Ожидала большего. События в романе из пальца высосаны. Какие-то ракеты не на 5 >>>>>




  1  

Воронин Андрей

Без единого выстрела

Глава 1

Просторный двухэтажный дом с мансардой мерно вздрагивал от подвала до конька крутой черепичной крыши в такт ритмичным ударам басовых барабанов. Под зеркальным потолком гостиной плавал густой табачный дым, подсвеченный ритмичными красно-сине-зелеными вспышками цветомузыкальной установки. На заставленном грязной посудой и бутылками столе, мерцая от недостатка кислорода, оплывали свечи. Их было десятка три — все, что нашлись в доме. В огромном, сложенном из красного кирпича камине полыхал огонь, хотя в комнате и без того было душно. Какой-то идиот с пьяным энтузиазмом натолкал в закопченную пасть камина столько дров, что мирное пламя домашнего очага напоминало лесной пожар.

Стол был сдвинут в сторону, чтобы освободить место для танцующих. Впрочем, танцевали всего несколько человек. Остальные давно разбрелись по углам и занялись куда более интересным делом, чем танцы. Повсюду — в глубоких гобеленовых креслах, на диване и даже на полу — миловались полуодетые парочки, постепенно выколупывая друг друга из тесных, пропахших вином и табаком тряпок, нащупывая, расстегивая и стаскивая их. Отблески пламени и разноцветные вспышки цветомузыки вырывали из полумрака то обнаженное длинное бедро, то чью-то упругую грудь, то запрокинутое назад пьяное лицо, искаженное гримасой истомы. То тут, то там размеренно вспыхивали красные огоньки сигарет, отражаясь в расширенных зрачках. Вечеринка была в самом разгаре, и Юрий Рогозин почувствовал, что пить ему больше не следует. Среди этого бардака хоть кто-нибудь должен оставаться относительно трезвым, чтобы сберечь дом от полного уничтожения. В конце концов, если эта банда придурков спалит дачу, ответ перед отцом придется держать не Пушкину, а ему, Юрию Рогозину.

— Все, — громко сказал Юрий, обращаясь к самому себе, — срочно трезвеем!

Он почувствовал, как напряглась, формируя звуки, гортань, но услышать себя сквозь рев и громыхание тяжелого металла так и не смог. Протрезветь ему тоже не удалось, и он решил обойти дом, чтобы слегка развеяться, а заодно и посмотреть, все ли в порядке.

С трудом выбравшись из скрипучего кресла-качалки, Рогозин встал, слегка пошатнулся, ловя ускользающее равновесие, и шагнул вперед, сразу же въехав ногой в шеренгу пустых бутылок, которые какой-то кретин выставил поперек прохода. Юрий выругался, чувствуя, как нехотя, словно деревянный, ворочается во рту язык, и на нетвердых ногах двинулся в обход стола. Перед глазами все плыло и прыгало, в голове гудело. Он увидел на ковре брошенный кем-то дымящийся окурок и с пьяной старательностью растер его подошвой белой кроссовки, с силой ввинтив табачные крошки и черный уголь в пушистый бежевый ворс.

Кто-то, покачиваясь, стоял у камина и, пьяно ухмыляясь, мочился прямо в огонь. Струя сверкала в отблесках пламени и шипела на раскаленных углях, распространяя облако вонючего пара. Рогозин нацелился было дать недоумку по шее, но подумал, что все к лучшему: по крайней мере, не будет пожара.

Какая-то сгорбленная фигура, тяжело мотая головой с растрепанными патлами и придерживая расстегнутые штаны, спотыкаясь и пошатываясь добрела до стола, перебрала бутылки и с пьяной размашистостью до краев наполнила водкой фужер, пролив половину на скатерть. Подняв фужер на уровень груди, человек повернулся к камину, и Рогозин увидел, что это Баландин. Нижняя губа у Баландина пьяно отвисла, обнажив плохие зубы, глаза смотрели в разные стороны. Заметив Рогозина, Баландин отсалютовал фужером, щедро расплескивая водку, и сделал приглашающий жест другой рукой. Для этого ему пришлось на секунду отпустить джинсы, и они немедленно съехали до колен, приоткрыв тощие волосатые ноги и цветастые «семейные» трусы. Однако всем, кто здесь был, как и самому Баландину, было глубоко наплевать на это.

Кривясь и морщась Баландин выглотал водку, сунул фужер на стол и только после этого подтянул съехавшие штаны.

— Ништяк, Юрик! — проорал он, перекрикивая музыку. — Штатная тусовка! Отрыв по полной программе! А ты чего один бродишь? Или ты уже?..

— Что — уже? — не понял Рогозин.

Вместо ответа Баландин сделал недвусмысленное движение тазом, держась обеими руками за пояс сползающих штанов. По его виду было ясно, что он-то как раз «уже», причем, возможно, не один раз. Рогозин почувствовал, как его охватывает привычная черная зависть, и попытался взять себя в руки.

  1