99 
— Что угодно. А лучше бы водки.
— Водки нет. Есть коньяк.
— Давай.
Она встала и пошла вдоль ряда винных шкафов.
— Жаль, закуски нет, — прокомментировал он. — Сопьемся мы здесь с тобой. Надо успокоиться, Миша. Ты в винном погребе, в компании красивой девушки. Об этом можно только мечтать. Сейчас мы выпьем и займемся любовью.
— Еще чего! — фыркнула Ника.
— Неужто ты мне откажешь? После того что между нами было?
— Ты обманщик!
— Спорим, часа через два тебе будет на это наплевать? Ты посмотри на эти запасы спиртного!
— Я не буду пить.
— Будешь. От скуки. Все в мире глупости делаются от скуки. Людьми, которым больше нечем заняться. От скуки влюбляются, от скуки разводятся, от скуки ложатся в постель с малознакомыми мужчинами.
— И не мечтай!
— Уж и помечтать нельзя, — надулся он. — Что ты там копаешься? Тащи скорее выпивку! Я начинаю скучать, сейчас буду делать глупости.
— Я выбираю. Ах, сколько здесь всего! Вот это возьму!
Она вернулась к столу с двумя бутылками: вино и коньяк.
— Где-то здесь были бокалы, — сказал он, поднимаясь.
Бокалы нашлись. Ника ловко открыла бутылки. Разлили вино и коньяк, он поднял свой бокал:
— Ну, за скорое освобождение!
Они чокнулись, Ника пригубила вино, а он сделал основательный глоток из своего бокала, где затаил до поры до времени все свои немалые градусы ароматный коньяк, после чего сказал с чувством:
— Дмитрий Александрович — гуманный человек. Мог бы и свет выключить, чтобы нам было страшно. А мог бы и пристрелить. Чтобы долго не мучились.
— Дурацкие шутки! — вздрогнула Ника.
— Это не шутки, — серьезно сказал он. — Мы же свидетели. — И зловеще: — Мы слишком много знаем. Нас надо прикончить. Я все понял: он хочет уморить нас голодом. Мы будем пить, пить, пить… Потому что есть нечего. И в конце концов умрем. От отравления алкоголем.
Перестань!
— А кто знает, что мы здесь?
— Мама и папа, — неуверенно сказала Ника. — Федор Иванович.
— У нас есть шанс! Надо за это выпить! — Он сделал еще глоток и сказал: — Мне это начинает нравиться. А хороший коньяк!
— Еще бы! Столетней выдержки! И вино отличное!
«Нельзя напиваться. Но ведь и выбраться отсюда нельзя. Когда-то нас хватятся? Сидеть и пить, что нам еще остается? Воронов — гуманный человек. Позаботился о том, чтобы нам не было скучно. Тормози, Михаил. Что-то сейчас происходит там, снаружи?»
— О чем задумался? — настороженно спросила Ника. — Ой, не нравится мне, Мишка, выражение твоего лица! Симпатичного, надо заметить. — Она прищурилась. Выпила еще вина и сказала: — Кажется, и мне это начинает нравиться.
— Правильно говорят: если женщина пьет, уложить ее в постель вопрос времени. Но-но! Не надо на меня кидаться! Не так быстро! Я все думаю, когда же нас хватятся? Приедет милиция, я им звонил. Они наверняка будут меня искать. Есть другие ключи от винного погреба? Ах, да! У Воронова есть! Они, должно быть, в его спальне. Лишь бы кто-то сюда пришел. Они будут стучать в дверь, и мы им скажем, где ключи. И тогда…
Штурм
…И тогда раздался удар в дверь такой силы, что они вздрогнули, а Ника даже закричала. Звук разнесся по винному погребу. В дверь ударили еще раз, и еще. Теперь в погребе гудело, как в винной бочке.
— Нас нашли! — закричал он и ринулся вверх по ступенькам.
— Эй! Мы здесь! Возьмите ключи в спальне у хозяина! Это на третьем этаже!
В дверь ударили с новой силой. И еще раз. Было ощущение, что ее терзают чем-то железным, и со страшной силой. Причем не один человек, а несколько.
— Открывай! — заорали из-за двери.
— Что вы делаете?!! Возьмите ключи!
Его никто не слушал, атаки на дверь продолжались. Он невольно зажал уши. Теперь казалось, что в ход пустили стенобитное орудие. Грохотало, гремело, гудело. За дверью орали и матерились.
— Что это, Миша?!! — закричала Ника. — Что это?!!
— Боюсь, все не так радужно, как я предполагал, — пробормотал он, сбегая вниз по ступенькам. — Это не милиция. Спокойно.
Он крепко обнял Нику. Девушка дрожала.
— Тихо, тихо.
Дверь ходила ходуном, теперь топором (а это был топор) лупили в косяк. Потом другой человек набросился на дверные петли.
— Открывай!!!
Раздался выстрел. Целились в замок. И еще один. Ника отчаянно закричала. Он стиснул ее в объятиях и вжался в стену. Прошло какое-то время, и дверь рухнула. Оттуда, сверху, как горох, посыпались люди. По виду это были деревенские мужики, некоторые на взводе, то есть в состоянии сильного алкогольного опьянения. В руках у двоих охотничьи ружья, у остальных ломы и топоры. Он крепко прижал к себе Нику. Пока они спускались, выйти отсюда, из погреба, было нельзя. Лестница была слишком уж узкой.
99 
