73 
Книга Тима «Здесь, деспот Смерть» продавалась не так успешно, как ожидалось. Я видела ее уцененные экземпляры в различных магазинах около Сэтер-Гейт. Она стоила слишком дорого и была слишком затянута. Ему стоило внести в нее сокращения, если уж он ее написал — большая ее часть, когда я наконец нашла время почитать ее, произвела на меня впечатление работы Кирстен. По крайней мере, она оформила окончательный проект, несомненно основанный на скоростной диктовке Тима. Все было так, как она мне и говорила, и, возможно, эта книга была историей болезни. Он так и не продолжил ее другой, книгой — исправлением, как обещал мне.
Одним воскресным утром, когда я сидела с Хэмптоном в гостиной, покуривая косячок из травы нового бессемянного сорта и смотря по телевизору детские мультики, раздался телефонный звонок — неожиданно от Тима.
— Привет Эйнджел, — сказал он тепло и дружески. — Надеюсь, я не помешал тебе.
— Вовсе нет, — выдавила я, гадая, действительно ли слышу голос Тима, или это была галлюцинация из-за травы. — Как поживаешь? Я была…
— Я звоню по той причине, — прервал он меня, словно я ничего не сказала, словно он не слышал меня, — что буду в Беркли на следующей неделе, на конференции в отеле «Клермонт», и я хотел бы встретиться с тобой.
— Здорово, — ответила я, чрезвычайно довольная.
— Может поужинаем вместе? Ты знаешь рестораны в Беркли лучше меня, выбери, какой тебе нравится. — Он тихо рассмеялся. — Будет замечательно вновь увидеть тебя. Как в старые времена.
Запинаясь, я поинтересовалась, как у него дела.
— Все идет прекрасно. Я очень занят. В следующем месяце улетаю в Израиль. И об этом я хочу с тобой поговорить.
— Ах, звучит как шутка.
— Я намерен посетить уэд, где обнаружили Летописи саддукеев. Их перевод закончен. Некоторые из последних фрагментов оказались весьма интересными. Я расскажу тебе все, когда увидимся.
— Хорошо, — ответила я, воодушевленная темой. Как всегда, энтузиазм Тима оказался заразителен. — Я прочла большую статью в «Сайентифик Американ». Некоторые из последних фрагментов…
— Я заеду за тобой в среду вечером. К тебе домой. Оденься соответствующе, пожалуйста.
— Ты помнишь…
— А, конечно. Я помню, где твой дом.
Мне показалось, что он говорил очень быстро. Или это было из-за травы. Нет, травка обычно все замедляет. В панике я выпалила:
— В среду вечером я работаю в магазине.
Словно не слыша меня, Тим продолжал:
— Около восьми часов. Там увидимся. Пока, дорогая. — Щелк. Он повесил трубку.
Черт, сказала я себе. В среду вечером я работаю до девяти. Что ж, мне всего лишь придется попросить одного из продавцов заменить меня. Я не собираюсь пропускать ужин с Тимом, перед тем как он уедет в Израиль. Потом я задумалась, сколько он там пробудет. Возможно, некоторое время. Он уже ездил туда раньше и посадил кедровое дерево. Я хорошо помню это — медиа уделили этому много внимания.
— Кто это был? — спросил Хэмптон, сидевший в джинсах и футболке перед телевизором, — мой высокий, худой, язвительный парень, с черными жесткими волосами и в очках.
— Мой свекор. Бывший свекор.
— Отец Джеффа, — кивнул Хэмптон. На его лице появилась кривая усмешка. — У меня есть идея, что делать с людьми, покончившими с собой. Нужно издать закон, согласно которому, когда обнаруживают какого-нибудь самоубийцу, его надо одеть в клоунский костюм. И сфотографировать его так. И напечатать фотографию в газете. Например, Сильвии Плат. Особенно Сильвии Плат. — Затем он пустился рассказывать, как Плат со своими подружками — как он это воображал — развлекалась игрой, смысл которой заключался в том, кто продержит голову в духовке[90] дольше всех, а тем временем остальные с хихиканьем разбежались.
— Не смешно, — сказала я и пошла на кухню.
Хэмптон крикнул мне вслед:
— Ты ведь не засовываешь голову в духовку, а?
— Отъе***сь.
— С большим красным клоунским носом, — пробубнил Хэмптон, скорее самому себе. Его голос и звук телевизора, детских мультиков, стали резать мне уши. Я закрыла их руками. — Вытащи голову из духовки! — завопил Хэмптон.
Я вернулась в гостиную, выключила телевизор, повернулась к Хэмптону и сказала:
— Этим двум людям было очень больно. Нет ничего смешного, когда кому-то так больно.
Ухмыляясь, он раскачивался вперед-назад, сидя на корточках на полу.
73 
