15 
— Так время-то, какое?
— Какое?
— Так война ж…
— А ты — солдат? Какой армии?
— Не солдаты мы, — разлепил губы «Длинный» — Мы больше по своим делам.
— И что ж это за дела такие, что надо с пушкой меня в подворотне караулить? Ты, когда дальше врать будешь, имей в виду — разговор я ваш слышал.
— Так, деловые мы. Погуторить пришли.
— Ты, милок, когда врать будешь — подпрыгивай. Для разговора со мной два ствола не надобно. Я вот весь открытый и на виду, а ты — кто? Обзовись, тогда, может и поговорим.
Троица переглянулась, видимо на этот случай у них домашних заготовок не было.
— Молчим?
— …
— И правильно, потому как никого из местных деловых ты не знаешь и соврать так, чтобы я поверил, не можешь. (Я их, правда и сам не знал, но, похоже, угодил в точку — «Длинный» молчал.)
— Ты еще мне советской властью прикинься, постращай меня смертью неминуемой…
Опа, а вот это я попал! Ребятишки беспокойно заерзали. Так, ну на подпольщиков они похожи, как баран на весло. Почему? Да, сытые они. Город под немцем уже, почитай месяца два, а по их мордам и не скажешь, что на паек живут. Значит — что? Значит, жрут они сытно, а кто у нас сейчас жрет? Да, и пахнет от них СИГАРЕТАМИ, а не простым табаком — где берут? Так, ну-ка подпустим мы им шпилечку…
— Ну, а если ты и советская власть — нафиг вы тут меня караулили?
— Сказали же тебе, поговорить надо было, — вступил в разговор «Сизый». — Неясно, что ли, разъяснять надо?
Так, и этот тоже грубиян. Мало тебе синяка на рыле? Ну, получи и ты… «Сизый» зашипел, но помня полученный «Длинным» урок, от матерной ругани воздержался. А ведь интересно, откуда у него в голосе командные нотки? Это, сейчас, когда ТАК говорить очень немногие себе позволить могут. А ведь он не врет и не рисуется, он ТАК говорить привык. Немец? Вряд ли… Да и зачем я им нужен? Подполье? Проходили уже… Тогда — кто?
— К советской власти — почет и уважение! (ободрились? — зря ребятушки, это вы рано…) За приговор мой последний, незаслуженный, да еще за всякие «радости» я, конечно, всей советской власти не отомщу. Но, вот отдельным ее представителям очень даже могу.
Погрустнело ребятишкам, даже очень. Да и, что тут мудрить? Послать вербовщиков к моему персонажу — это совсем умом тронуться надо. Грохнуть? Это возможно. Но, почему — я? Немцы и не хрюкнут над моей могилой. Крест — вот это ближе к цели, его можно. И даже нужно — он враг явный и очевидный.
— Я вот сейчас что сделаю? Сам об вас рук марать не буду. Не по масти это мне. А вот на улицу вас вытащу, да посередке и разложу. Тут скоро патруль полицейский пойдет (кстати, о патруле — где он?), он тут все время ошивается. Склад стережет (я, кстати, сегодня его не видел, а раньше, бывало, и здоровались), вот и будет ему подарочек. Они власть, вот пускай у них голова и болит — кто вы такие. Тем более, уже полчаса, как комендантский час наступил, а пропусков у вас нету.
А они не боятся! Даже и расслабились. Значит — что? Не будет патруля? Или пропуска есть? Нет пропусков, я проверял. Патруль их знает? Откуда? А почему свет не горит?
— Да, не знаем мы местных никого, — снова вступил в разговор «Длинный». — И пропусков у нас нет, это ты верно сказал. Сами тут недавно. Из Минска я, а они вот из Гродно. Из деловых один я, они так — потом пристали.
— Кого в Минске знаешь? (и как я его проверю, если соврет?)
— Васек — «Заячья губа», Колян — «Лекарь».
— Не слышал про таких (есть — нет, как проверить?), сидел я, в зону вести не очень идут быстро (а теперь — уже ты меня не проверишь!).
— Ну, звиняй, дядя, больше ничего тебе сказать не могу, я из Минска никуда и не вылезал больше, других не назову.
— А ко мне, зачем пришли?
— Наколку дали, мол, при деньгах фраер, на еде сидит.
— Кто дал?
— Карась один, мы его прижали тихо-тихо, а он пустой. Обделался и тебя слил — мол, говорит, я сам пустой, а этот взятки гребет лопатой.
Положим, не лопатой, но гребу. Как и все в нашей конторе. Похоже? Может быть…
— Ты это видел? — протянул я к нему руки. — Похож я на фраера?
— И как я все это ночью рассмотрю? Мы тебя днем только издали пасли. Издаля что увидишь?
— Что и ночью тут были?
— Два раза. Позавчера и третьего дня. Фонарь мешал, мы его сегодня и кокнули.
— А патруль где?
— Я ему лекарь? Ушли куда-то.
— Как же вы после дела уходить хотели, без пропусков-то? У немцев на этот счет строго!
15 
