160 
– Да нет же, уважения им тоже хочется, но просто… – Она не находила подходящих слов, чтобы растолковать мужчине из шестнадцатого века мотивы того, почему она жила с Робертом. Если честно, то только сейчас, когда она оказалась в Англии елизаветинских времен, она вдруг осознала, что и впрямь дешево оценила себя, живя с Робертом! Разумеется, и брак не является гарантией того, что Роберт стал бы уважать ее, но отчего же она тогда не заявила Роберту прямо: «Какого черта, дорогой, ты обращаешься со мной подобным образом?» Или не сказала решительно: «Нет, я и не подумаю оплачивать стоимость половины билета для Глории!» Или не заявила ему: «Нет, я не стану гладить твои рубашки!» Сейчас она, собственно, и понять толком неспособна, почему же она позволила Роберту ездить на себе?!
– Так что, хочешь ты дослушать эту историю или нет? – раздраженно спросила она Николаса.
Откидываясь на подушки, Николас ответил с улыбкой:
– Да, я бы хотел выслушать все до конца!
Теперь, когда миновала стадия бесконечных расспросов о ее отношениях с Робертом, она вполне была в состоянии продолжать. И она рассказала о том, как плакала от обиды и горя на могиле Николаса, как он внезапно появился перед нею, как она не поверила тому, что он рыцарь, и как он чуть не шагнул под автобус.
Но, начиная с этого момента, она как-то не очень продвинулась далее в своем повествовании, потому что Николас опять принялся задавать вопросы. Он сказал, что у него было видение: она едет на раме с двумя колесами, – и он желал, чтобы Дуглесс объяснила ему, что это за штука такая. И еще он хотел знать, что такое автобус. А когда она упомянула о том, что позвонила сестре, он тут же захотел узнать побольше о телефонной связи и устройстве телефонного аппарата.
Дуглесс не в состоянии была рассказать все, что он хотел узнать, так что она вылезла из постели, достала свою дорожную сумку, вытащила из нее три иллюстрированных журнала и принялась искать в них подходящие фотографии.
После того, как она показала ему эти журналы, надежды на то, что ей удастся окончить свой рассказ, уже не оставалось никакой! Именно в елизаветинскую эпоху появилась поговорка: «лучше не родиться, чем не научиться!» – и Николас буквально являлся живым ее воплощением! Его любопытство было неистощимо, и вопросы он задавал быстрее, чем Дуглесс могла подыскать на них ответы.
Не находя подходящих фото, Дуглесс извлекла из сумки тетрадку, а также цветные фломастеры и стала делать рисунки. Однако фломастеры и бумага вызвали новую серию вопросов.
Дуглесс начала уже испытывать раздражение, но подумала, что теперь, когда Николас верит ей, у нее впереди уйма времени, чтобы рассказать ему обо всем.
– Знаешь, – сказала она, – я побывала в Торнвике и видела, что левая башенка на замке выглядит по-другому. Куда же подевались стрельчатые окна?
– Стрельчатые окна? – переспросил он.
– Ну, вот такие, – и Дуглесс принялась делать набросок, однако она была не слишком-то сильна в рисовании.
Перевернувшись на бок, Николас взял у нее фломастер и сам сделал несколько превосходных набросков окон, выдерживая перспективу.
– Такого типа окна, да? – спросил он.
– Да, именно такие! – откликнулась она. – И мы остановились тогда в одной из зал, и оттуда был вид на парк перед домом. А рядом с замком – церковь, и гид еще говорила, что когда-то существовал деревянный переход, чтобы проходить из церкви в дом.
Откинувшись на подушки, Николас принялся делать наброски.
– Я еще никому не рассказывал о своих планах, – заметил он, – но ты тем не менее говоришь, что замок удалось выстроить лишь наполовину, потому что потом я… Потом меня…
– Да, именно так. Верно! После смерти Кита ты получил полную свободу, чтобы исполнить все, что тебе хочется. Насколько я понимаю, сейчас, когда Кит жив, тебе придется заручиться его согласием на строительство дворца, да?
– Ну, я не очень-то много понимаю в строительстве, – сказал Николас, глядя на собственный рисунок. – Если бы Киту потребовался новый дом, он, бы кого-нибудь нанял!
– Нанял?! – воскликнула Дуглесс. – Но почему же? Ведь это можешь сделать ты! Рисунки просто отличные. И я видела Торнвик и могу сказать, что замок – прекрасен!
– Так что, мне превращаться в мастерового, что ли? – спросил Николас, надменно выгибая бровь.
– Послушай, Николас, – резко возразила она, – тут у вас, в вашем веке, есть, конечно, немало такого, что мне по душе, но эта ваша классовая система и законы распределения доходов мне совсем не нравятся! В нашем веке все без исключения работают, потому что быть «богатым бездельником» просто стыдно! А в Англии даже все члены королевского семейства трудятся. Принцесса Диана, к примеру, разъезжает по всей стране и только и делает, что перерезает ленточки на торжествах или роет ямки для деревьев – и все ради того, чтобы заполучить деньги то на одну благотворительную акцию, то на какую-нибудь другую! А ее высочество? Ой, я устаю даже когда просто читаю расписание всех ее занятий! Принц Эндрю, например, фотографирует, а принцесса Мишель пишет книги. А принц Чарльз делает все, что в его силах, чтобы Англия не стала похожа на какой-нибудь небоскреб с конторами в Далласе, а…
160 
