112 
– Вы шутите, Ярослав, но я вполне серьезна. Что я должна сказать Ксении, когда увижу ее? «Беги скорей туда, там твой Матвеев еле дышит – бери его тепленького!»?
Ярослав спокойно качнул головой:
– Григория не стало. Не стало меня. Нас не существует в мире, где живет Ксения. Она не может знать, где мы, а если и узнает – не придет.
Вновь глядя в сторону дальнего мыса, он покачал головой и прошептал:
– Второй царственный венец на одном пляже! Чудеса продолжаются!
– Что? – переспросила Марина.
– Так…
Он поднял руку ладонью вперед, прошептал:
– Возьму еще раз грех на душу!
Но тут же опустил руку и прошептал еще тише:
– Нет, хватит грешить! Она и так не вернется…
Ксения Царева беседовала с новым знакомым – человеком интересным и контактным. А невольно нет-нет, да и поглядывала в сторону едва видимых у самого дальнего мыса, зрительно перерезанных автодорожным мостом мачт. И гадала, удастся ли ей когда-нибудь изгнать не только из сердца, но также из мыслей человека, который звал ее звонким, детским именем Ксенька, держал в объятиях с такой нежностью, а смотрел с таким недоверием – своего Повелителя ветра.
– Вряд ли, – прошептала она, когда новый знакомый отошел к своей машине – вытащить из холодильника под сиденьем еще по бутерброду с семгой и новый пакет сока, – чудес-то не бывает…
* * *
За окном размеренно, уютно шумел дождь, оккупировавший Москву, по всем признакам, надолго. После изнурительной жары влага и мягкая прохлада казались благом и роскошным подарком природы.
Вера сидела с телефонной трубкой в руках и решала, что скажет, когда, наконец, наберет номер. Надо позвонить кому-нибудь из девчонок и сообщить, хочет ли она июньской встречи. Она осталась последняя, она – долгожительница в этой компании, ей надо меньше всех, а хочется больше других. Но компании осталось существовать совсем недолго. Еще немного – и будет поздно просить девчонок «ворожить» для Веры.
Вчера позвонил Ярослав, предложил встретиться, очень серьезно уточнил: «просто поговорить». Верин вздох в сторону от телефонной трубки прошелестел, как крылья наклонившейся из-за спины старости. Но она согласилась.
Среди дня в тихом, уютном ресторанчике было пусто. Они устроились одни за лучшим двухместным столиком у окна. Продолжили и завершили начатую еще в машине болтовню о приятных пустяках: выставка в Пушкинском, как относиться к интерпретациям Вертинского разными современными исполнителями, новые веяния в лечении межпозвонковой грыжи…
– Вер, я хотел обсудить с тобой одну тему, но она может быть неприятна тебе. Тогда оставим, хорошо? Ты все равно узнаешь. Лучше – от меня.
– Я догадалась, какая тема тебя интересует. Ты в Ковалеву влюбился. Об этом хочешь поговорить?
– Влюбился? Если бы! Все гораздо серьезнее.
– Женишься, что ли?
– Нет пока. Какая разница, женишься – не женишься, когда стрела в сердце…
– Ярослав! Я впервые тебя таким вижу! Ты стал поэтичен!
– Вера, прости, если тебе неприятно это обсуждать, закрыли тему.
Вера честно задумалась. Ярослав влюбился в молодую красавицу, умницу, талантливую девчонку и страшную воображалку – Маринку Ковалеву. В этом для львицы флирта из средней возрастной категории приятного мало. Но когда рядом с тобой, в поле твоей собственной жизни находятся два счастливых человека, это поднимает тонус и настроение. Да, Ярослав потерян как любовник, но было бы так приятно сохранить его в качестве друга!
– Ничего страшного, Ярослав, я готова поговорить с тобой о твоей любви!
Худших ожиданий Веры Ярослав не оправдал. Он не засыпал ее ворохом восторгов, адресованных другой женщине, не стал сбивчиво описывать свои чувства и непередаваемые ощущения. Ярослав остался верен себе. Его интересовала философия любви. Вскоре они уже говорили о человеческой судьбе.
Как каждый человек совершает выбор своей судьбы, когда выбор ему предоставлен? Один не желает преодолевать своих слабостей, страхов, цепляется за привычный образ жизни, за сложившуюся систему ценностей – чего бы ему это ни стоило. Другой, наоборот, готов из кожи вылезти вон и в лепешку разбиться, чтобы изменить себя и свою жизнь. Один желает реализовать все, что заложено в него природой, другой бежит от собственных возможностей. Кто-то хранит верность любви всей своей жизни, другой, завершив одни отношения, вступает в следующие и находит в них не меньшую ценность.
112 
