ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Ваша до рассвета

Классный романчик! Читать! >>>>>

Жестокость любви

Почти вся книга интересная. Только последние 15-20 страниц не очень. >>>>>

Больше, чем гувернантка

Понравился роман, но немного скомканный конец ...жаль ..задумка хорошая >>>>>

Игры на брачном ложе

Мне понравилось Не много нудновато начало, а дальше на одном дыхании Этот роман лучше чем история... >>>>>




  4  

Внутри обнаружился просторный вестибюль с красивыми сине-красными светильниками, лакированная стойка с портье, доска с ключами и табличка «Здесь говорят по-английски, по-французски и по-немецки». Портье, лысоватый субъект в натуральном фраке, тоже сначала осторожно стрельнул в дверь цепким взглядом, но, видимо, узнал Лаврика и расплылся в улыбке.

Дальнейшее уже никаких хлопот не представляло. Буквально через пару минут Мазур разместился на втором этаже, в небольшом, но уютном номере с цветным телевизором и ванной. Он и не пытался придать очередному случайному пристанищу хотя бы минимум уюта — душа чувствовала, что долго здесь не задержится. Он только расстегнул сумку и продемонстрировал Лаврику высокую темную бутылку.

— Ого! — с уважением сказал Лаврик. — Испортила тебя Африка, что попало не хлещешь… Ладно, перед тем, как поедем, примем по маленькой, а пока я по старой привычке поработаю…

Он достал небольшой черный пенальчик, зажег на нем красную лампочку и, держа его в приподнятой руке, принялся обходить номер по периметру, заглянул в ванную, в гальюн. Мазур тем временем нашел стаканы и вытащил из холодильника вазочку с кубиками льда.

Лаврик вернулся, сунул свою приспособу во внутренний карман куртки, присел к столу:

— Ну, как я и думал. Спецслужба у них, хотя они и пыжатся, в эмбриональном состоянии. В любом случае не настолько, чтобы пихать микрофоны первым заезжим австралийцам — далеко до этакого размаха. Есть, правда, другие, сюда всякой твари собралось, но опять-таки еще не успели освоиться настолько, чтобы с размахом работать… Между прочим, ресторан здесь неплохой, а после десяти — стриптиз.

— Ты о деле давай, — сумрачно сказал Мазур. — Стриптизов я и так навидался…

— Дела, меня замучили дела… — пропел Лаврик. — Не беспокойся. Не для того нас сюда выдергивали, да вдобавок австралийскими картонами снаряжали, чтобы в игрушки играть. Дел будет много, но и разворачиваться они будут постепенно и методично, без беготни, суеты и уж тем более без пальбы… Начнем с того, что мои ребятки практически вычислили Спратиса. Можно сказать, аккуратненько смыкают кольцо, хотя он до сих пор меняет квартиры.

Мазур тихо выругался сквозь зубы. Названия происшедшему не сразу и подберешь, это не банальный переход на сторону противника, это что-то другое, прежде и в кошмарных снах не учитывавшееся. Они заслуженно гордились тем, что за все время существования «морских дьяволов» не случалось переходов. Действительно, как-то иначе нужно назвать. Когда по окраинам страны загромыхала борьба за независимость, когда относительно мирная, когда такая, что хоть святых вон выноси, в капитан-лейтенанте Антере Спратисе вдруг пробудилось национальное самосознание — энергией равное средних размеров ядерному взрыву. Кто-то не заметил вовремя, кто-то не придал значения, кто-то не просигнализировал… А кончилось все тем, что в один далеко не прекрасный момент капитан-лейтенант Спратис, называя вещи своими именами, вульгарно дезертировал и подался на историческую родину подпереть ее плечом, положить жизнь на алтарь свободы и независимости и все такое прочее. Он оставил длинное письмо, где подробно объяснял, что его поступок не имеет ничего общего с дезертирством, что на сторону какого бы то ни было потенциального противника он переходить не собирается и никаких секретов выдавать не намерен — просто так уж получилось, что раньше у него как бы и не было Родины, а теперь она есть. Одним словом, не поминайте лихом и зла не держите…

Шум, конечно, был страшный — но кому от этого легче?

— И что теперь? — спросил Мазур.

— Когда найдем — начальство скажет, — ответил Лаврик, не глядя на него. — А самим-то что голову ломать?

— Но не ради него же нам сунули австралийские бумаги? Уж он-то прекрасно знает, какие мы австралийцы — пробы негде ставить…

— Да уж, конечно, не ради него, — рассеянно сказал Лаврик. — Вот, полюбуйся. Хороша, стерва?

Он веером бросил на стол перед Мазуром пачку фотографий, добавил:

— Изучи внимательно. Если все пройдет гладко, тебе с ней дружить и дружить…

Мазур собрал фотографии в стопочку и принялся рассматривать по одной. Довольно красивая блондинка не старше тридцати, в самых разных обличьях: то в обычном модном платье на фоне длинной американской машины, то перед каким-то средневекового вида зданием… ага, это уже здесь, это Старый Город… Вот она, что называется, в рядах и колоннах, в форме «Железных соколов», штурмовичков долбаных, и даже с какими-то значками на петлицах, означающими не рядовую птичку; в открытом вечернем платье, с бокалом шампанского в компании столь же элегантных дам и джентльменов; на трибуне с рядком микрофонов, вокруг знамена, явно какой-то митинг…

  4