ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Во власти мечты

Ооооочень понравилась книга! >>>>>

Ваша до рассвета

Классный романчик! Читать! >>>>>

Жестокость любви

Почти вся книга интересная. Только последние 15-20 страниц не очень. >>>>>

Больше, чем гувернантка

Понравился роман, но немного скомканный конец ...жаль ..задумка хорошая >>>>>




  68  

Когда собака подруги поцарапала мне руку, я целый месяц закатывала рукава до ушей, чтобы был виден шрам поперек вен, делала таинственное лицо и говорила, что это была ошибка.

Чистейшее среднерусское происхождение казалось банальным, хотелось иметь пикантную национальность, вроде француженки или гречанки. Поэтому наличие прадедушки-цыгана было единственным утешением безрадостного детства.

В остальном же я оказалась невыносимо обыкновенной.

Хотела бы носить длинные платья, чередуя их с ковбойским костюмом, и вести себя соответственно — бросать горячие взгляды поверх страусового веера или драться ногами. В принципе собиралась стать куртизанкой и вести жизнь, полную греха. У Франсуазы Саган потом вычитала: «В семнадцать лет идеальная жизнь мне казалась непрерывной цепочкой подлостей и преступлений» — так было и на мой взгляд. Порок, вероломство, лицемерие, коварство, беспринципность, интриги — да, да, да!!!

В двенадцать лет стояла на балконе и печально говорила своему двоюродному брату (ах, кузену конечно же): «Я уже все попробовала, в жизни не осталось ничего интересного». Странное выражение его лица списала на игру подступающих сумерек.

Когда в четырнадцать лет мама прочитала мой дневник, то на два года заперла меня дома, потому что там были изложены эти творческие планы, а она сочла их осуществившимися и пыталась накормить таблетками от секса и сдать в церковь для опытов.

Даже не знаю, когда впервые усомнилась в своих идеалах. Может быть, когда лишилась невинности и поняла, что никогда не смогу использовать секс с какими-либо целями, кроме любви. Действовать иначе означало испортить себе все удовольствие, потому что пришлось бы отгородиться от партнера, наблюдать его со стороны, контролировать ситуацию, нажимать на кнопки, словом, делать множество сложных утомительных вещей, вместо того чтобы закрывать глаза, дышать, плакать, умирать, таять, вспыхивать и совершать все прочие глупости, которые я понимаю под словом «секс».

Или чуть позже, когда начала делать какие-то вещи, за которые потом было стыдно. Вдруг оказалось, что совесть — совершенно конкретная сила, которая может завязать тебе кишки узлом и наполнить отвращением к самой себе, — а это невыносимо. Выяснилось, что я не способна взять чужую вещь, украсть, проще говоря — противно. Что вид человека, вкалывающего себе в вену героин, отвратителен. Что, подавляя чужую волю, утрачиваешь часть своей души. Что при всей толерантности к чужому поведению передо мной всегда существует барьер, переступить который — себе дороже. Приходишь в гости к мальчику, а у него в постели четыре шлюхи, и он говорит — присоединяйся. Понимаете? Ничего особенного, но вдруг осознаешь, что у него в постели тогда будет не «Я и ОНИ», а просто пять шлюх. Наркотики — не смешно, сигареты воняют, лживость жалка, душевные болезни — некрасивы, смерть неизбежна. А Россия — наша родина, да.

Что могу сказать — со временем кое-что из того, о чем мечталось, все-таки произошло: на носу у меня неведомо откуда выросла горбинка, щеки запали, круги под глазами я замазываю специальными кремами, и руки по утрам невыносимо дрожат.

Но вектор устремлений поменялся.

У кого-то, вполне вероятно, что у Томаса Вулфа, читала: постарайтесь быть добрыми, я не говорю — будьте добрыми, это невозможно всегда быть добрым, но нужно все время пытаться.

Что-то такое.

  68