и читается легко. 
7 
Но Рауль не обмолвился об этом.
А когда она взглянула на него, то была награждена улыбкой, постепенно расцветающей на его губах.
А эта улыбка – редкий и искренний дар. Лидия увидела, как растянулись четко очерченные губы, блеснули белизной зубы. Однако настоящая красота таилась в его глазах, проникая настолько глубоко, что она почувствовала: спрятаться не получится.
Впрочем, Лидия не очень-то и стремилась.
– Венеция, – заговорил Рауль глубоким, резонирующим голосом, – может быть самым одиноким местом в мире.
– Да, – призналась она.
Ей словно опять стало семнадцать, и она шла одна вдоль Гранд-канала, всем сердцем желая полюбить этот город.
Конечно, почти каждая школьница, путешествуя по Италии, в глубине души надеется на романтическую встречу.
А рядом с ней не было даже друга.
Рауль прав: абсолютное одиночество – вот что она почувствовала тогда.
Его голос вернул ее к реальности.
– Но вы ведь простили ее?
– Ее? – удивилась Лидия, все еще размышляя о дружбе, которой у нее не было.
– Венецию.
Она покачала головой:
– Нет, не успела.
– А что случилось?
Ей не хотелось говорить, что за год до того умер ее отец, оставив после себя совершенный хаос в делах. Правда, даже это не могло все объяснить.
– Пятнадцатилетние девчонки бывают такими вредными.
– Не думаю, что это проходит с возрастом.
– Да, пожалуй. – Похоже, и здесь он прав.
Она посмотрела на свой телефон.
Арабелла так и не ответила.
– Однако что же случилось в Венеции? – Теперь Рауль знал, в какое русло направить разговор, но сейчас ему хотелось узнать про Венецию.
– Мы отправились в Мурано на фабрику стекла.
Она замолчала. Это походило на предательство. Денежные вопросы не стоило обсуждать вне дома.
– И… – подтолкнул ее Рауль.
«Зачем лгать», – подумала Лидия.
Все равно она его больше никогда не увидит.
– За год до этого умер мой отец.
Он не сказал, что ему очень жаль, не предложил этот автоматический штамп.
И Лидия почувствовала себя свободнее.
Каждый сказал бы, что сожалеет, или: «Могу ли я что-нибудь для вас сделать». Эти слова рассыпались, как черные конфетти на похоронах.
Но никто, никто ничего не сделал!
Когда стало ясно, что денег нет, исчезли и все «друзья».
– Я сказала Арабелле, моей подруге, что у нас финансовые проблемы. – Ей стало жарко, над верхней губой выступили капельки пота. И дело совсем не в палящем солнце. Сиди она сейчас даже на льду, результат был бы таким же. – И сообщила ей, что мы можем потерять замок. – Замок принадлежал матери, но занимался им отец. – Я думала, у нас все в порядке, но все оказалось далеко не так.
Рауль никак это не комментировал, просто слушал.
– У него была своя жизнь.
Никогда еще Лидия не говорила об этом вслух.
Просто потому, что никогда себе этого не позволяла.
– Сочувствую, что вам пришлось пройти через такие испытания.
И поскольку ранее он не выразил сочувствия, теперь из его уст это прозвучало искренне.
– До сих пор не могу поверить, что он оставил меня…
– Иметь дело со всем этим, – закончил за нее Рауль.
На мгновение она задумалась, а потом кивнула.
– Да. Дела действительно были плохи. Мать продавала вещи, чтобы заплатить за мое обучение. Путешествие по Италии было обязательным. Я немного подрабатывала, чтобы хоть как-то компенсировать потраченные на поездку деньги. Конечно, это несравнимо с тем, что было у моих одноклассников. Они ходили по бутикам, а Арабелла постоянно спрашивала, почему я ничего не покупаю. В конце концов я ей призналась и взяла с нее клятву, что она никому не скажет.
Рауль невесело усмехнулся: он понял.
Оба замолчали.
И в этот момент они встретились.
Не за столом ресторана, а в пустынном одиноком пространстве далеко-далеко отсюда.
Они встретились и вместе, рука об руку, двинулись дальше.
– На фабрике после демонстрационного показа, – продолжала она, – все начали покупать себе сувениры. Я, разумеется, нет. Там стоял стол с бракованными изделиями, и Белинда, еще одна моя подруга, раскопав какую-то трехногую лошадь, сказала, что уж это я наверняка могла бы себе позволить. Тогда я поняла, что Арабелла все рассказала.
Лидия до сих пор чувствовала боль.
Она помнила, как все вокруг начали хихикать и перешептываться. Но Арабелла даже не покраснела.
– И вы ушли?
Она покачала головой и вздохнула:
– О нет! Я достала все свои деньги и сумму, которую мне выделили на подарок ко дню рождения, и купила самую дорогую вазу.
7 
