111 
Дункан понимал, что всегда был для Иверса противоположностью Эрика. Он помнил, как постоянно натыкался на его осуждающий взгляд. Эрика Иверс любил, а Дункан ему мешал, вызывал раздражение и досаду.
Несмотря на то, что в отношениях с Эриком лидером всегда был Дункан, былой хозяин «Райской страны» всегда отодвигал его на второй план. К тому же, в отличие от Эрика, у него не было отца. Эрик всегда мог заявить свои права на Арни, и Дункан ничего не мог поделать с этим.
Когда Иверса не стало, с первым было покончено. Но осталось второе.
Мальчишки по очереди летали на качелях, пока им это не надоело. И тогда Дункан как бы между прочим признался:
— В нашем роду были индейцы сиу, такие же, как Зана.
У Эрика округлились глаза.
— Откуда ты знаешь?
— Мне сказал мой отец.
— Отец?! А где он?
Дункан принял важный вид, будто не собирался выкладывать все сразу, однако тут же сказал:
— Вчера он спас меня. Сейчас он живет на ранчо «Синяя гора».
Выслушав рассказ приятеля, Эрик произнес совсем не то, чего ожидал Дункан:
— Этот человек плохой и опасный. Так говорила мама.
— Много ты понимаешь! Зато он умеет стрелять и ездить верхом куда лучше твоего отца. И еще у него есть индейское седло, которое он подарит мне!
Но приятель стоял на своем:
— Нельзя останавливать поезд, угрожать людям оружием и грабить их!
Дункану захотелось его ударить. Эрик всегда был таким, потому что Надин очень четко объясняла и ему, и Кортни, что хорошо, а что плохо. Эвиан никогда не занималась подобными вещами.
— А ты знаешь о том, что твой отец дружил с моим?
— Знаю, — смиренно произнес Эрик, — мама сказала. Но это было давно.
— Ладно, — Дункан засунул руки в карманы штанов и подбоченился. — Твой отец тоже совершал плохие поступки.
— Какие?
— Например, убил человека. И не кого-нибудь, а твоего дедушку.
Эрик сделал шаг назад, поскользнулся в траве и упал на спину. Когда он поднялся, в его голубых глазах блестели слезы, а губы дрожали.
— Нет!
— Да. Я сам это видел. Он застрелил его из винтовки. Только никто об этом не знает.
Повернувшись, Эрик бросился бежать, а Дункан остался возле качелей. Он уже пожалел о том, что сделал. Не потому, что боялся наказания, а оттого, что не ощущал себя победителем.
Он долго стоял бы так, если б не прибежала тетя Надин. Она всегда представлялась Дункану воплощением разума и спокойствия, неотъемлемой частью окружавшего мира.
Но сейчас от нее исходило ощущение такой силы, какой он никогда не замечал даже в матери. И она отвесила Дункану пощечину прежде доброй и ласковой рукой. Как ни странно, он не обиделся, потому что знал: она имела на это право.
— Что ты наговорил Эрику?! С чего ты взял, что Арни убил моего отца?
— Я ничего не помню, — пролепетал мальчик, — но мама сказала…
— Вот оно что! — повернувшись, Надин так быстро зашагала к дому, что юбки развевались и, казалось, даже щелкали на ветру.
Ворвавшись в комнату Эвиан, она высказала ей все и даже больше, чем хотела. Та стояла и слушала, думая о том, что слишком рано познакомилась с темной, отвратительной стороной жизни, чтобы прожить ее без дальнейшего разрушения и губительных теней.
— Да, во всем виновата я, — медленно и тяжко произнесла Эвиан, когда Надин умолкла. — Разумеется, это неправда. Прошу, не говори Арни. Он огорчится.
— Конечно, не скажу!
— Мы уходим отсюда, — сказала Эвиан. — А завтра поедем в Денвер.
— Убирайся! — в сердцах проговорила Надин, хотя, казалось, в этом не было особой нужды.
И Эвиан только кивнула в ответ.
Глава двадцать вторая
Утром пошел дождь, оставлявший на стеклах полосы, напоминавшие давние шрамы. Он был унылым, как вдовьи слезы, и оставлял в душе ощущение обреченности.
Арни не верил в предчувствия. Или делал вид, что не верит. Он вышел из дома, не говоря, куда и зачем едет, и Надин ни о чем не спросила. Отвернувшись к стене, она притворилась спящей. Вчера она долго разговаривала с плачущим сыном и наотрез отказалась объяснять мужу, что случилось.
От обычно открытого простодушного Эрика тоже нельзя было добиться ни слова, однако Арни понял, что в его отсутствие дома разыгралась целая драма. Собрав кое-какие пожитки, Эвиан покинула «Райскую страну», причем вместе с Дунканом, и Надин не только не возражала против этого, а, казалось, была даже рада.
111 
