112 
Элинор не совсем понимала, что означали его последние слова, но ей нравился тихий рокот его голоса.
— Да, Харт. Хорошо.
— Ты и я, Эл. Только мы с тобой. А весь остальной мир пусть катится к чертям.
— Да, Харт, да.
— Эл, детка, ты такая красивая… — Его шотландское происхождение не оставило камня на камне от английского образования, и теперь он говорил как настоящий горец. — Оставайся со мной навеки.
— Да, конечно. О, Харт, я люблю тебя.
Не заметив, как муж переместил ее, Элинор в какой-то момент вдруг обнаружила, что лежит на животе, вытянув перед собой руки, а Харт — он по-прежнему был в ней — лежал сверху, придавив ее своим весом.
Не в силах выносить эту сладостную пытку, Элинор в то же время не могла сполна ею насладиться. «Харт должен остановиться, — думала она. — Нет-нет, он не должен никогда останавливаться!»
А его движения становились все более энергичными, и в какой-то момент Элинор громко вскрикнула и содрогнулась, чувствуя, как все тело ее наполняется блаженством и радостью. А в следующее мгновение вздрогнул и Харт.
— О, моя Эл, — прохрипел он, целуя ее в ухо. — Моя милая порочная девочка.
Тут он выскользнул из нее и, перевернув ее на спину, распустил узел на ее запястьях.
— Ну, как ты себя чувствуешь? Хорошо?
Элинор кивнула:
— Прекрасно, мой дорогой Харт. Это было… — Она расплылась в улыбке. — Совершенно изумительно.
Харт освободил ее от пут и, бросив «шарф» на покрывало, улегся с ней рядом.
— Спасибо тебе, — прошептал он.
Спасибо?.. Он подарил ей такое удивительное наслаждение — и ее же благодарил?
— Харт, за что?
— За доверие.
Элинор помолчала, потом вдруг спросила:
— Так, значит, это то, чем тебе нравится заниматься? — Она коснулась лежавшей на покрывале полоски ткани.
— Это лишь часть того.
— А есть еще что-то?
От его широкой улыбки по телу Элинор побежали горячие мурашки.
— Эл, есть еще много всего.
— И ты всему этому меня научишь, Харт?
Его глаза блеснули. На мгновение задумавшись, он поцеловал ее в губы.
— Да, научу.
И снова по ее телу пробежали мурашки. Возбуждение нарастало.
— Жду с нетерпением, Харт.
Улыбка его вдруг померкла, и между бровей пролегла морщинка.
— Знаешь, Эл, когда я решил, что потерял тебя… Когда увидел взрыв, и ты исчезла в дыму… — Харт умолк и содрогнулся.
Элинор погладила пальцем его бороду, уже начинавшую ей нравиться, и проговорила:
— Не думай об этом. Все в прошлом. Мы оба выжили. Спасибо Йену.
— Йену — да. Ему и самому выпали ужасные испытания, и он заслуживает… многого.
— Не беспокойся. Он счастлив теперь. У него есть Бет и дети. Я никогда прежде не видела его таким счастливым.
— Знаю. Спасибо, Бет. — Харт взял жену за руку и поцеловал ладошку. — И спасибо тебе. Я люблю тебя, Эл. Я никогда не смогу объяснить, как сильно люблю тебя.
В голосе Харта звучала неподдельная искренность, и было очевидно, что он едва справлялся с нахлынувшими чувствами.
Элинор поцеловала его и прошептала:
— А я люблю тебя, Харт. Навеки.
Харт кивнул и тихо сказал:
— Да, Эл, навеки.
Он шумно выдохнул и, зевнув, натянул на себя и на жену одеяло. Элинор тоже зевнула и прижалась к нему покрепче. Комната погрузилась в тишину и покой.
— Надеюсь, ты счастлив, Йен, — пробормотал Харт.
— Что? — Элинор в недоумении открыла глаза. Муж не ответил, она толкнула его в бок. — Что ты сказал?
Харт усмехнулся.
— Ничего. Спи, Эл.
Элинор снова его поцеловала и вскоре уснула.
Харт лежал в тишине и, глядя на спавшую жену, думал о том, что только что произошло.
Элинор подчинилась его воле, и он испытал нечто такое, чему не было цены. Они с Эл стали единым целым. Ни с кем ничего подобного Харт прежде не испытывал.
Он всегда был один и старался навязать свою волю другим — чтобы не смогли использовать против него его одиночество. А Элинор улыбалась ему сегодня с удивлением и радостью. И она полностью доверяла. Да, она доверилась ему, зная, что он покажет ей путь и не бросит в этом совместном путешествии.
И сейчас, глядя на ее умиротворенное лицо со змейкой золотистой пряди на щеке, Харт понял, что обрел мир и покой. Он только что дал выход своим тайным страстям, потому что Элинор была рядом и управляла им. И с ее помощью он сумел обуздать свой страх, а его темные желания преобразовались в радость наслаждения. И он не искал удовольствия только для себя одного, он хотел наслаждаться вместе с той женщиной, которую любил. А любил он только ее, Элинор.
112 
