148 
– Даже я не умею смешивать яды, которые способны замедлить или оттянуть свое действие хотя бы на две недели. – Лоренцо помедлил. – Хотя, поскольку Чезаре все еще жив, может быть, мне придется подумать о таком зелье.
– Лучше подумай о том, как бы поспать и проснуться здоровым.
– Такое впечатление, что ты беспокоишься обо мне.
– Меня совершенно не волнует, умрешь ты или останешься жить, – Луиджи дал ему глотнуть еще вина, а затем вытер ему губы на удивление чистой тряпицей. – Зачем мне это нужно? Я и так устал выносить за тобой нечистоты и слушать твои стоны. Кто это Катерина?
Лоренцо молчал.
– Ну и не отвечай. Словно мне и в самом деле хочется узнать что-нибудь о тебе. – Луиджи поставил кружку на пол и встал. – Спи, а если захочешь пить, можешь достать ее сам.
– Луиджи…
Луиджи повернулся к нему.
– Я… благодарен тебе.
Луиджи быстро отвел взгляд.
– Мне гораздо проще и легче избавиться от тебя, если ты встанешь на ноги, чем вытаскивать твой негнущийся труп за дверь.
– Я тебе когда-нибудь говорил, насколько ты красноречив? – Лоренцо закрыл глаза и повернулся на бок. – Я немного посплю. Но ты разбуди меня через несколько часов. Мне еще кое-что необходимо сделать.
– Ты не сможешь ничего сделать. Ты слаб, как умирающий от голода котенок.
– Какое точное сравнение. – Лоренцо не открывал глаз. – Если я сам буду не в состоянии выполнить это дело, ты должен помочь мне. Разбуди меня…
* * *
– Держи фонарь повыше. В переулке темно, как в аду. Ты что, собираешься привести меня к Тибру и столкнуть? – Луиджи покрепче прижал к себе худое тело Лоренцо. – Я знаю, что ты за себя не боишься. Ты-то, может, и выплывешь. Говорят, дьявол своих охраняет.
– Мой дорогой Луиджи! И без того унизительно, когда тебя тащат, как ребенка, а ты не можешь шевельнуть ни рукой, ни ногой. Как далеко нам еще идти до Ватикана?
– Еще чуть-чуть, – пропыхтел Луиджи. – И ты тяжелее, чем ребенок. Ты весишь примерно столько же, сколько весит ливрея слуги или кусок мяса перед тем, как его должны отбить и…
– Стоп. – Лоренцо поморщился. – Ты, конечно, получаешь удовольствие от моего несчастного положения, но, пожалуйста, избавь меня от сравнений с твоими блюдами. – Он внимательно вглядывался в темноту, но не видел ничего за светлым кругом, который отбрасывал фонарь, кроме клубов тумана, поднимавшегося от реки. – Если ты собираешься продолжать в том же духе, то я, пожалуй, лишу тебя удовольствия наблюдать за мной с чувством превосходства и пойду сам.
– И тут же свалишься, как куча тряпья, что и произошло, когда ты попытался выбраться из постели.
– Я могу переставлять ноги. – Он остановился и, когда Луиджи фыркнул, добавил:
– Немного. Я все еще не в состоянии избавиться от ощущения, что мое тело состоит из какой-то мягкой пасты. Уверен, что ты найдешь подходящее сравнение для… О! Вот он.
Луиджи остановился.
– Это глупая затея. Нам нечего делать здесь в такое время ночи. И охрана, не раздумывая, разобьет наши головы, как арбузы, своими алебардами. Позволь мне отвести тебя назад домой.
– После того, как я так терпеливо сносил все оскорбления, которые ты обрушил на мою голову? Нет, мы обязательно пойдем туда. – Лоренцо помолчал. – Или я пойду сам. Не думаю, что ситуация сейчас так опасна, как тебе это представляется, но если хочешь, оставь меня, и я пойду один.
Луиджи, двигаясь к воротам, бормотал проклятья:
– У тебя мозгов, как у павлина. Папа может лежать при смерти, но он все еще остается папой. Ватикан охраняется лучше, чем все дворцы Италии, а караульные Чезаре стеной стоят вокруг него, пока он лежит больной и беспомощный. Убить его все равно не представится никакой возможности.
– А я не собираюсь убивать его. Мне надо совсем другое.
– Тогда, ради всех святых, объясни, зачем мы здесь?
– У папы есть то, что мне нужно, и сейчас самое лучшее время проникнуть в его сокровищницу.
– Теперь ты собрался ограбить папскую сокровищницу? – Луиджи покачал головой:
– Боже, ты хоть представляешь, насколько это трудно?
– Ничего трудного, если только мы правильно рассчитаем время. – Лоренцо обвел взглядом темный двор. – Я верю, что это получится. Где караульные, Луиджи? Где те силы, что охраняют его святейшество?
Луиджи нахмурился, оглядывая пустой двор.
– Не знаю.
– Все, как я и предполагал: смятение, беспорядок и суматоха. Когда рушатся великие дома – это влечет за собой хаос. и ужас. Веди меня в дом Борджиа, Луиджи.
148 
