34 
У меня захлестнуло сердце, и я дернулась под рукой своего мастера. Она всполошилась:
— Больно?
Но я опомнилась и пробормотала:
— Нет, нет, это я так, — и закрыла мятущиеся глаза.
Вечером мы всем коллективом сели за нарядно накрытые столы. Прослушав поздравительную речь Абрама Серафимовича, дружно прониклись убеждением, что сейчас всё хорошо, но в новом году будет еще лучше.
Вдруг по залу пронесся приглушенный вздох. Я рефлекторно обернулась к импульсу, возбудившую эту реакцию, и тоже непроизвольно вздохнула. К крайнему столику пробиралась импозантная пара. Прима самодеятельности Светочка в донельзя оголяющем сверкающем платье и Влад в черном костюме. Веселая новогодняя музыка внезапно ударила по моим оголенным нервам, и в венах запульсировал злой тяжелый ритм. Я не могла отвести от Влада глаз, рискуя нарваться на неприятные вопросики сидевших вокруг дам. У него было сердитое насупленное лицо, будто он пришел сюда против воли. Дойдя до нашего столика, поднял голову и в упор посмотрел на меня. У меня задрожали руки, и я отвернулась, чтобы скрыть смятение.
Включили диско, все отправились танцевать, а я упорно сидела за столом, вертя в руках бокал с шампанским и делая вид, что пью. Прогремел дружный массовый танец, зазвучал парный, и на импровизированную танцплощадку вышел Влад со спутницей. Она закинула обнаженные руки ему за шею и прижалась к нему всем телом. Марья Степановна, севшая на место, едко прокомментировала:
— Ишь, как обжимается, шлюшка! Наверняка отсюда прямо в постельку нырнут! Но Влад красавец, ничего не скажешь!
Она хотела добавить еще что-то в адрес сексапильной парочки, но Ванда Васильевна, предупреждающе сверкнув глазами, грозно прервала:
— Подайте мне вон тот салат, Марья Степановна!
Не слишком догадливая Марья Степановна удивленно хмыкнула:
— Да у тебя самой точно такой же под носом стоит!
И хотела продолжить обсуждение сексапильной парочки, но внезапно скривилась и недоуменно посмотрела на Ванду Васильевну. Я, зная решительность последней, предположила, что наша уборщица получила ощутимый тычок в бок. И, действительно, Марья Степановна потерла ушибленное место и громко спросила:
— Ты чего?
Ванда Васильевна разъяренно покраснела, не зная, как довести до скудоумного ума соседки необходимость не травмировать брошенную начальницу. Я следила за этим совершенно отстранено, будто всё это происходит не со мной. В какой-то момент мне даже стало смешно. Но потом к глазам опять подступили слезы.
Снова прогремел массовый танец, затем парный. И тут надо мной склонился Влад, скороговоркой проговаривая приглашение на танец. Я не хотела идти, я же не мазохистка, но он протянул руку и цепко ухватил меня за локоть. Резко оторвав от столь приятного моему телу сиденья, положил руку на талию и заставил двигаться вместе с ним. Краем глаза я заметила возмущенную физиономию Светочки, готовящуюся прирезать меня тупым столовым ножом, который она весьма недвусмысленно вертела в пальцах.
Влад прижал меня к себе гораздо сильнее, чем требовалось, и я оказалась распластана по его сухощавому телу. Наклонившись ко мне так, что его губы почти касались моего лба, он горестно спросил:
— Яна, зачем ты вернулась к своему мужу?
У меня будто бомба в голове взорвалась. Так вот в чем дело! Он приходил к нам тогда, когда у меня жил экс, и сделал неверные выводы! И наверняка Михаил ему в этом помог, ляпнув про меня какую-нибудь гадость. Но ведь можно же было у меня спросить? Нет, он сразу принялся перебирать этих несчастных девиц! Значит, он ничуть не лучше моего бывшего мужа, такой же непорядочный тип! Мне стало так горько, что я выпалила:
— Это не твое дело! С кем хочу, с тем и живу!
Он побледнел еще больше, на щеках остался лишь сероватый загар с темными пятнами румянца на скулах.
— А со мной, значит, не хочешь! С всякими козлами — пожалуйста, а я для тебя нехорош?!
Голос прозвучал гораздо громче, чем следовало, и я с ужасом увидела горящие нездоровым интересом глаза сослуживцев. И испугалась. Испугалась, что опять начнут лезть ко мне в душу, шушукаться за спиной, приписывать то, чего и в помине не было.
— Не надо! — боюсь, что голос у меня прозвучал с паническими нотками, потому что он отшатнулся и переспросил:
— Что не надо?
И я не нашла ничего лучшего, как пробормотать:
— Ничего не надо!
34 
