17 
— Не надо! — воскликнула Марианна, мгновенно вспомнив, что тугой пучок, в который она собрала волосы сегодня утром, давно развалился и только шляпа удерживала в порядке густые кудри. Но было поздно.
— Здесь тень, можно не бояться, что тебе напечет голову.
Марианна тряхнула головой, и каскад бледно-золотых локонов окутал ее шею и плечи.
— По-моему, можно вынуть шпильки, — заметил Хадсон. — Они тебе уже не нужны.
— Не хочу, — огрызнулась Марианна. «Должно быть, я выгляжу немногим лучше старого веника!» — Отдай мне шляпу.
— Ну вот еще! — ослепительно улыбаясь, ответил Хадсон, и Марианне снова захотелось его ударить. — Это соломенное уродство тебе не к лицу. Тебе вообще не идут шляпы, Анни.
— Мне нужно чем-то прикрыть голову, а внешний вид этого «соломенного уродства» меня сейчас не интересует! — взорвалась Марианна. — А теперь, если не возражаешь… — И она потянулась за шляпой.
— Возражаю! — Он перекатился на живот, едва не коснувшись ее, и блестящими насмешливыми глазами следил за тем, как Марианна покраснела и отпрянула. — Очень даже возражаю. Мне нравится смотреть, как волосы окутывают тебя подобно золотому облаку. Помнишь, в старые добрые времена ты всегда носила их распущенными!
— Но не на работе, — отрезала Марианна.
— Так ты сейчас и не на работе, — напомнил Хадсон.
Марианна молча смотрела на него; в душе ее боролись страх и неуместное желание. Хадсон лежал так близко, что Марианна чувствовала его запах — знакомый, волнующий запах сильного мужского тела; внутри у нее что-то болезненно сжималось. Хадсон опасен, очень опасен, и она совершила большую ошибку, когда согласилась ехать с ним.
— Ты еще прекраснее, чем два года назад, — хрипло прошептал он. — Как тебе это удается, Анни? Откуда такая красота, такая женственность в столь испорченном создании? Разве это справедливо?
И вдруг, не успела Марианна опомниться, она оказалась прижата к одеялу его мощным телом!
— Я не хочу желать тебя, — ровным голосом произнес он, но бешено бьющаяся жилка на загорелой шее ясно говорила, что спокойствие его лишь кажущееся. — Мне совсем не по душе эта слабость.
— Хадсон, прекрати! Отпусти меня! — Марианна не осмеливалась сопротивляться, опасаясь не Хадсона, но собственной реакции на его мускулистое тело. — Я не хочу…
— Сколько раз ты ложилась с ним в постель, Анни? С этим своим шотландским студентом? Сколько у тебя было мужчин после него? Сколько — перед ним, если уж на то пошло? Неужели только я остался в дураках, поверив, что ты не хочешь терять невинность до свадьбы? И только мне не удалось насладиться этим прекрасным и бесстыдным телом?
— Отпусти меня сейчас же! — взвизгнула Марианна.
— Не сомневаюсь, ты знаешь, как возбудить в мужчине желание. — Его смуглое лицо было от нее всего в нескольких дюймах; на нем пылали, как угли, потемневшие от страсти глаза. — Помнишь, мы с тобой бывали близки… очень близки… — Он с силой притянул ее к себе, запустив пальцы в роскошные волосы. — Но ты хотела выйти замуж в белом платье, как непорочная дева..
— Он горько рассмеялся. — Неужели это что-то значило для тебя, Анни?
Сознание Марианны словно раскололось надвое. Одна часть его не воспринимала ничего, кроме близости Хадсона, другая же видела и голубое небо, и пыльную дорогу, и жаркое марево неподвижного воздуха, и ящерок с блестящими глазами, снующих в камнях. Ей казалось, что все это сон.
— Ты была такой юной! — задумчиво продолжал Хадсон. — Нежная, робкая девушка с мечтательными глазами. Я обращался с тобой словно с хрупкой драгоценностью, боялся спешить, чтобы тебя не отпугнуть. Как никогда ясно я чувствовал, что на много лет старше и на много жизней опытней тебя. Как же ты, должно быть, смеялась надо мной! — добавил он, помолчав, и губы его сжались в тонкую жесткую линию.
— Нет, вовсе нет! — дрожащим голосом запротестовала Марианна. — Все было не так, совсем не так!
— Ты рассказала ему обо мне? — жестко спрашивал Хадсон. — Вы смеялись надо мной вместе? Еще бы: безжалостный и циничный Хадсон де Санс, как последний простак, попался в сети к маленькой английской распутнице!
— Говорю же тебе, все было не так! — с отчаянием в голосе повторила Марианна.
— А как? — взревел Хадсон. — Объясни же мне, Анни! Я действительно хочу знать! Мне нужно понять, что произошло!
«Опять!» — с ужасом подумала Марианна. Снова началось то, ради чего он и мучает ее уже второй день. Блестящий ум юриста не может смириться с поражением. Разумеется, глупо надеяться, что он до сих пор испытывает к ней какие-то чувства. Мужчины, подобные Хадсону де Сансу, не страдают от несчастной любви. Если он и страдает, то только оттого, что бегство Марианны нанесло удар его самолюбию.
17 
