Капец
97 
Когда меня назначают чьим-то опекуном, даже временно, я пытаюсь влезть в шкуру человека, найти что-то общее между нами. Вы можете удивиться, что общего у сорокавосьмилетней одинокой женщины с однообразным гардеробом и настолько тихим голосом, что даже в библиотеке ее просят говорить погромче, с таким мужчиной, как Люк Уоррен? Но я тут же ощутила эту связь. Люк Уоррен страстно желал сбросить человеческую кожу и превратиться в настоящего волка.
Как и он, я всю жизнь мечтала быть кем-то другим.
В свидетельстве о рождении моей матери значится Кристал Чандра Лир. Она была звездой мужского клуба «Ласковые кошечки», пока однажды ночью в свете луны и парах текилы ее не соблазнил бармен в кладовке на коробках с «Абсолютом» и «Хосе Куэрво». К моменту моего рождения папочки уже и след простыл, и мама воспитывала меня одна, зарабатывая нам на жизнь, устраивая домашние вечеринки, на которых продавала не пластиковые пакеты для хранения продуктов, а игрушки из секс-шопа. В отличие от других матерей, моя настолько вытравливала краской волосы, что они походили на лунный свет. Даже по воскресеньям она носила обувь на высоких каблуках. И у нее не было ни одной вещи в гардеробе без кружев.
Я прекратила водить дружбу с детьми после того, как мама рассказала им во время вечеринки с ночевкой, что в детстве я так мучилась коликами, что единственной вещью, способной успокоить меня, был вибратор, который засовывали мне в детское автокреслице. С того самого дня я поставила себе цель быть полной противоположностью своей матери. Я отказалась от косметики и носила бесформенную, застиранную одежду. Я по-стоянно училась, поэтому в выпускном классе у меня был самый высокий средний балл в школе. Я никогда не ходила на свидания. Учителя, которые встречались с моей мамой на Дне открытых дверей, с удивлением отмечали, что мы абсолютно не похожи, — но именно к этому я и стремилась.
Сейчас моя мама живет в Скоттсдейле со своим мужем, вышедшим на пенсию гинекологом, который на Рождество подарил ей розовый кабриолет с «модным» номерным знаком «38 ДД». На мой день рождения в прошлом году она прислала мне извещение о подарке из интернет-магазина косметики «Сефора», который я передарила на профессиональный праздник секретарше.
Я уверена, что мама не хотела меня обидеть, когда вписывала в свидетельство о рождении фамилию моего отца. Я также уверена, что она считала мое имя прелестной игрой слов, а не прозвищем для гомика.
Скажем так: как бы вы ни отреагировали на мое имя, когда я представляюсь, меня уже ничем не удивишь.
Я пришла навестить Люка Уоррена, — говорю я медсестре реанимации, сидящей за столом дежурной.
А кто вы?
Хелен Бед[15], — сухо отвечаю я.
Она хмыкает:
Повезло тебе, сестричка.
Вчера я общалась с одной из ваших коллег. Я из государственного опекунского совета.
Я жду, когда она найдет мою фамилию в списке.
Он в палате 12-Б, слева по коридору, — поясняет сестра. — Кажется, с ним сын.
Именно на это я и рассчитываю.
Впервые шагнув в палату, я поражаюсь невероятному сходству между отцом и сыном. Разумеется, вы должны были знать Люка Уоррена до аварии, но этот парень, сидящий в углу в позе вопросительного знака, выглядит точной копией человека с обложки книги в моей сумке. Хотя и с более стильной стрижкой.
Вы, должно быть, Эдвард, — говорю я.
Он меряет меня взглядом покрасневших, настороженных глаз и тут же занимает оборонительную позицию.
Если вы юрист больницы, то вы не можете меня выгнать.
Я не от больницы, — отвечаю я. — Меня зовут Хелен Бед, я временный опекун вашего отца.
На его лице отражается целая опера: открытый залп удивления, крещендо недоверия, потом ария понимания — именно я буду в четверг делиться своими наблюдениями с судьей.
Эдвард Уоррен осторожно встает.
Здравствуйте, — медленно произносит он.
Мне неловко, что приходится вмешиваться, когда вы находитесь наедине с отцом, — извиняюсь я и впервые по-настоящему смотрю на человека, лежащего на больничной койке.
Он ничем не отличается от остальных подопечных, с которыми мне приходилось работать: одна оболочка, неподвижный объект. Однако моя работа не в том, чтобы видеть его таким, каким он является сейчас. Моя работа — понять, каким он был раньше, и думать так, как думал бы он.
Когда у вас будет минутка, я бы хотела с вами побеседовать.
97 
