38 
Мейзи покачала головой.
— Что он попросил о разводе только потому, что жить врозь для него было невыносимо, но гордость мешала ему признаться в этом!
В эту ночь Мейзи дали снотворное. Ей не терпелось увидеть малышку, и врачи пообещали, что она сможет сделать это завтра.
Мейзи тяжело переживала нелепость ситуации, в которую попала. Ее «мудрость» помогла Соне, но не ей самой. Она собиралась оставить Рафу записку, в которой хотела честно объяснить, почему приняла такое решение. Записку она написала, но в последнюю минуту забрала с собой, решив отправить по почте, чтобы никто другой ее не прочитал, и она по-прежнему лежала в ее сумке.
А теперь ей придется вернуться к нему в дом на какое-то время. Но знал ли он, сколько продлится это «какое-то время»?
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Прошло три месяца. Во дворике дома Мейзи укачивала Сюзанну на руках и тихо пела ей. Пес лежал, свернувшись, у ее ног.
Наконец, Сюзи опустила ресницы и уснула. Мейзи еще немного покачала дочку, нежно поцеловала, положила в коляску и опустила сетку. Сюзи не пошевелилась.
Мейзи встала, подошла к ограде дворика и устремила взгляд на далекий горизонт…
Тут Раф, незаметно наблюдавший за ней из дома, принял решение.
— Я немного повольничал с твоим домом, — сказал ей Раф в тот вечер.
Прошло немного более семи месяцев с момента их первой встречи. Приближалась осень.
— Да?
Он кивнул.
— Помнишь, ты говорила, что твой отец планировал реконструировать его? Так вот, я это сделал.
Мейзи захлопала глазами.
— А я считала, что он сдан в аренду и поэтому не очень обременителен для тебя. Значит, все было совсем наоборот?
Он пожал плечами.
— Это капля в море.
Она неожиданно нахмурилась.
— А что стало с «Эмили»? Я только что вспомнила, что Джек не приходил ко мне, значит, она все еще не продана?
Она вопросительно взглянула на него. Он покачал головой.
— «Эмили» и не выставляли на продажу, но она находится в хорошем состоянии.
Мейзи с трудом проговорила:
— Почему?
— Как я понял, яхта много для тебя значит. Да, кстати, через несколько дней я уезжаю в командировку примерно на месяц.
— Это только командировка? — спросила она. — Что-то очень уж надолго.
— Только командировка.
Ни малейших признаков сожаления или просто повышенного интереса, подумал Раф, но тем проще.
— Когда вернусь, — продолжал он, — я перееду в свою квартиру.
Мейзи застыла, неожиданно усмотрев в этом связь с ее домом и яхтой.
— Это… это означает, что ты выставляешь меня отсюда?
— Нет. Я думаю, что мы продолжим жить в браке, по меньшей мере, еще год, и не только ради Сюзи, но и из-за толков, которые могли бы возникнуть в противном случае. Если тебе здесь хорошо, это прекрасно, и ты можешь оставаться столько, сколько хочешь. Я только хотел, чтобы ты знала: дом, который ты любишь, готов, и в него можно въезжать.
Мейзи отчаянно пыталась взять себя в руки.
— А разве не вызовет толков… то, что я живу здесь, а ты где-то еще?
— Еще хуже — развод после нескольких месяцев брака.
— Наверное, ты хотел бы пожить собственной жизнью? Это совершенно естественно, — уверила она его, но, как только до нее дошел весь смысл сказанного, резко отодвинула от себя тарелку.
Конечно, должна была существовать особая сторона его жизни — женщины. А она, в последнее время, была так занята с Сюзи, что даже не задумывалась над этим.
— То же самое, — он замолчал и долго смотрел на нее, — можно адресовать и тебе, без сомнения.
Мейзи захлопала глазами.
— Я… — Она откашлялась. — Ты знаешь, я так занята с Сюзи, что мне никогда не приходило в голову…
Она хотела еще добавить: «Время показало, что брак со мной не устраивает тебя, Раф?», но передумала.
— Я… О, Сюзи заплакала. Я пытаюсь приучить ее к новому режиму, все надеюсь, что она будет спать по ночам.
Вид у Мейзи был грустный. Раф коротко улыбнулся.
— Только одна просьба. Пожалуйста, не убегай от меня.
— Не буду. Обещаю, — сказала она. — Ты меня извинишь?
Плач уже стал просто отчаянным.
Следующие два дня были ужасными для Мейзи.
Она была вынуждена признать, что в последние три месяца снова окружила себя стеклянным колпаком, отгородившись от своих чувств к Рафу и боли, которые они причиняли ей.
38 
